Ворошилов

Клим Ворошилов стал членом РСДРП в октябре 1903 года. На закате своей жизни он рассказывал молодым советским партийцам, что в то далёкое время начала 1900-х годов в обстановке подполья и строжайшей конспирации оформление приёма в партию проходило особым образом. Человек проверялся в условиях острейшей классовой борьбы и полицейских преследований, за него ручались те, кто хорошо его знал и был твёрдо уверен, что не приведёт в ряды партии провокатора. За всякий промах приходилось платить дорогой ценой: потерей товарищей по революционной борьбе — их сажали в тюрьмы, ссылали на каторгу, отправляли на поселение в дальние края империи. Поэтому при оформлении в партию не оставлялось никаких следов, даже не выдавалось партийных билетов.

Члены партии были связаны друг с другом преданностью идеи, взаимным доверием. Посланцы вышестоящих комитетов, профессиональные революционеры, приезжая на места, являлись в подпольные партийные ячейки на известные центру явочные квартиры. Они никому не сообщали своих подлинных фамилий, представлялись конспиративными кличками. Позже появится конспиративная кличка и у Ворошилова — Володин, а рабочие его просто будут называть Володькой. Руководителей ячеек, как правило, знали в лицо, безгранично им верили и беспрекословно исполняли все указания. Это была подлинно железная дисциплина, воспринимаемая как суровая необходимость.

Став членом партии, Клим считал своим долгом сделать всё возможное, чтобы каждый революционно настроенный рабочий, которого он знал, с которым общался, чётко определил своё отношение к большевикам и меньшевикам, твёрдо встал на ленинские позиции. На собраниях, различных сборах сторонников социал-демократического движения свои выступления он обычно заканчивал словами:

— Я, конечно, товарищи, с ленинцами!

Популярность Ворошилова среди трудового люда была огромна. Для луганчан Володька был своим в доску. Он уже выходил из юношеского возраста, становился мужчиной: наравне со всеми мог выпить водки, знался с женщинами. В разговорах с людьми не лез за словом в карман, речи свои нередко переливал матерками.

Роман Гуль, русский писатель-эмигрант из офицеров белой армии, в книге «Красные маршалы» сочно отразил образ Ворошилова, буйного Володьки того времени.

«— Чёрт возьми, что мы будем смотреть?! — истошно орал на массовках ленинец “Володька”. — Если наседка имеет, товарищи, яйцо, а в яйце зародыш, то при нормальных условиях из яйца обязательно вылупится цыплёнок! А зародыши революции налицо! И товарищ Ленин говорит, что надо учиться, товарищи, руководить массами! Правда, нам и револьвер, и булыжник, и болт, и гайка — всё хлеб!

В завершение речей своих он звал пролетариев на баррикады:

— На носу, товарищи, русская революция... Все к бою! Во время революции массы будут вооружены!.. Готовьтесь иметь своих командиров!..

Один из участников массовки рабочий Мальцев вспоминает, что из толпы как-то крикнул ему:

— “Володька”, мы тебя назначим красным генералом!

— Далеко хватил, — ответил Ворошилов, — какой я к чёрту генерал! Я в этом ничего не смыслю!»[37]

А российская революция была действительно близко. Выступления рабочих и крестьян сотрясали устои самодержавия. Сгущались революционные тучи, вот-вот грянет гроза.

В воскресенье 9 января 1905 года в Петербурге организовалось крупномасштабное шествие рабочих к царю с требованием улучшения жизни народа. Это шествие было жестоко расстреляно царскими войсками.

Кровавое воскресенье, как назвал народ расстрел мирного шествия к царю-батюшке, аукнулся в стране бурей гнева и возмущения. На заводах, фабриках, шахтах, в деревнях вспыхнули волнения, беспорядки — забастовки, митинги, погромы помещичьих имений. Как ни старалось правительство остановить их, — против «зачинщиков» и «бунтовщиков» были брошены полиция и жандармерия, даже воинские части, — однако восстановить порядок не могли. В Донбассе, и в частности на Луганщине, первую революционную бурю встретили с огромным энтузиазмом. Трудящиеся массы городов и деревень, поддержанные большевиками, с новой силой разворачивали борьбу против власть имущих.

В этих условиях социал-демократы срочно созвали в апреле — мае 1905 года в Лондоне III съезд РСДРП. Правда, назвать его съездом всех партийных фракций нельзя. Это была встреча представителей одной фракции — большевиков. Прочие фракции РСДРП во главе с меньшевиками на съезде отсутствовали. Одновременно с работой III съезда они провели в Женеве свою конференцию.