Ворошилов

Всех перекричал Николай Руднев, с которым Ворошилов был знаком с начала марта.

— Командуй, Клим, не дрейфь! Я буду у тебя начальником штаба!

Руднева поддержали Александр Пархоменко, помощник командарма, и Григорий Кулик, начальник армейской артиллерии.

Ворошилов потряс головой:

— Ладно...

Вокзал замер.

Ворошилов обвёл всех решительным взглядом и рубанул:

— Была не была! Беру командование!

Народ заорал:

— Бери!

Клим поднял вверх руку:

— Буду, так сказать, вашим «красным генералом». Только знай, у меня разговор короткий. Не боишься умирать — иди, боишься — к чёрту!

Ворошилов произнёс короткую речь. Он говорил, что 5-я армия будет, конечно, биться с германцами и пустит им кровь. Однако надобно понимать, что придётся и отступать, ничего не поделаешь. Только отступать с умом, организованно — так, как это делается ныне, так нельзя.

Клим кивнул в сторону окон вокзального здания, в которых видна была суматоха на переполненной составами и людьми станции. Он закончил речь словами: «Если мы с вами, товарищи командиры, не наведём порядка, то и сами пропадём, и людей погубим».

Станция Родаково находилась в 25 километрах от Луганска, располагалась на правом берегу реки Лугань, являлась крупным узлом железной дороги Харьков — Лихая. В вокзальном вестибюле наспех разместился полевой штаб армии Ворошилова во главе с особо уполномоченным Пархоменко (так заковыристо называлась должность помощника командарма). Штат штаба полностью ещё не оформился. Вечером только состоится официальное назначение его начальника — Руднева, три важные штабные должности займут наиболее грамотные отрядные командиры из бывших офицеров.

Грохот от разрывов снарядов вражеских орудий раздавался всё громче и громче — к станции приближался фронт. Ворошилов закрыл собрание. Необходимо как следует подготовиться к встрече врага.

Занялись сколачиванием боевых групп. Мелкие отряды наскоро сводились в более крупные, чтобы можно было поручить им оборону отдельных участков. Шло пополнение оружием и боеприпасами.

В ночь Ворошилов, оставив вместо себя временно исполнять обязанности командующего армией Николая Руднева, отправился на паровозе в Луганск. Там началась паника: горком партии, Совет, другие органы власти заторопились с эвакуацией.

— Поеду разберусь с положением в Луганске, а вы тут держите немца, — говорил он прежде всего Рудневу, но это относилось и к помощнику командарма Пархоменко, и к начальнику артиллерии Кулику.

Для всех, кто остался в окрестностях Родакова, ночь была довольно трудной. До утра никому не пришлось сомкнуть глаз. Шла лихорадочная подготовка к отражению наступающего противника. С рассветом вильгельмовские войска большими силами атаковали станцию и её предместья. Поначалу на отдельных участках обороны некоторые из отрядов дрогнули и самовольно покинули занимаемые рубежи. Но вскоре опомнились и отбили назад оставленные позиции. Командиры и бойцы большинства частей и подразделений сражались храбро и упорно — сказались меры по реорганизации.

На северной стороне станции при поддержке артиллерии Кулика красные отряды провели контратаки, в результате которых немцы отступили, оставив на поле боя немало убитых и раненых.

Приехав в Луганск, Ворошилов услышал, что руководство Луганского исполкома бросило город, срочно уехало в Миллерово. Клим энергично вмешался в процесс эвакуации. Он заставил оставшихся работников исполкома организовать погрузку в поезда имущества, в первую очередь оборонного, затем всего остального. Он говорил: «Для советской власти ценны все богатства Донбасса — главные, конечно, людские, опосля материальные. Мы должны взять, сколько поднимем. Лучше бы всё забрать. Чтобы и ломаного гвоздя врагу не досталось...»

Здесь в Луганске находилось правительство ДКСР во главе с Артёмом. Оно пребывало в городе недолго и вскоре выехало на восток, к границе РСФСР с тремя эшелонами материально-технических ценностей, сырья, оружия и семей харьковских руководящих работников.

В самый разгар погрузочных работ Ворошилов получил от Руднева сообщение, что части армии с упорными боями отходят от Родакова и закрепляются у станции Меловая. Начштаба просил командарма о срочном возвращении. Значит, ситуация критическая, сделал вывод из сообщения Клим.

Отдав необходимые распоряжения руководителям эвакуации Луганска, он выехал на боевые позиции восточнее Меловой. Там, как доложила разведка, немцы старались сосредоточить для очередного удара по не развернувшейся ещё красноармейской обороне наибольшие силы пехоты и кавалерии.