Ворошиловград

Вечером того же дня мы с Севой снова приехали в больницу, чтобы забрать Ольгу. Она уже знала про Травмированного, была тихой и заплаканной, позволила отнести себя в машину и положить на заднее сиденье. Жила она рядом с больницей, всего в нескольких кварталах. Сева ехал осторожно, стараясь объезжать ямы. Дома Ольгу ждали две ее тетки. Мы с Севой занесли ее в просторный, сплошь заросший виноградом двор, поднялись на крыльцо небольшого дома, прошли по веранде, зашли в гостиную, осторожно положили на диван. Тетки суетились вокруг нас, приносили то горячий чайник, то маленькие пухлые подушки, то исчезали и возвращались с минеральной водой, то вытаскивали откуда-то черного худющего кота и совали в руки больной. Наконец Ольга не выдержала и попросила всех выйти. А меня попросила остаться.

— Когда похороны? — спросила тихо.

— Послезавтра, — ответил я. — В субботу.

— Заедешь за мной, хорошо?

— Хорошо.

— Ты иди, ладно? — попросила она. — Потом придешь.

— Ладно, — согласился я. — Подожду, пока ты заснешь, и пойду.

— Договорились.

Со двора слышались голоса теток, которые о чем-то переговаривались. Ольга лежала, накрывшись теплым пледом, и смотрела куда-то за окно, где разливалась густая сиреневая темень.

— Помнишь, ты рассказывал про открытки? — спросила вдруг.

— Какие открытки?

— Туристические. Наборы открыток из разных городов. Говорил, что вы их на уроках использовали.

— А — вспомнил я. — Открытки из Ворошиловграда.

— Да, — подтвердила Ольга. — Из Ворошиловграда.

— Почему ты вспомнила?

— Я нашла у себя целую пачку таких.

— Серьезно?

— Угу. Долго вспоминала, откуда они у меня. Потом вспомнила. Мы с подружками переписывались с немецкими пионерами. Мне писал мальчик из Дрездена. Всё приглашал в гости, присылал открытки. И я тоже ему посылала. Покупала целые наборы, выбирала из них те, где побольше цветов, чтобы он думал, что у нас тут весело. А остальные, с памятниками, оставляла себе. А теперь вот нашла. Целую пачку. Странно, — сказала она, — и города такого уже нет, и мальчик из Дрездена давно мне не пишет, и всё это было словно не со мной. Словно в другой жизни, с другими людьми. Другой город, другая страна, совсем другие люди. Наверное, эти картинки и есть мое прошлое. Что-то такое, что у меня отобрали и заставляют о нем забыть. А я не забываю, потому что это на самом деле часть меня. Возможно, даже лучшая часть, — прибавила она, подумав.

Коснулась моей руки и некоторое время молчала, глядя куда-то за окно.

— Я знала — что-то произойдет, — вдруг сказала она. — Чувствовала. Но ничем помочь так и не смогла.

— Чем ты могла помочь?

— Не знаю, — сказала Ольга. — Не знаю. И что теперь делать — тоже не знаю. Не забудь заехать за мной, хорошо? — попросила снова.

— Не забуду, — заверил ее я. — Не волнуйся.

Она достала из кармана свой мобильный, передала мне.

— Положи где-нибудь, — попросила.

Я взял у нее из рук телефон.

— Можно? — спросил и быстро нашел среди контактов номер Травмированного.

Пошли длинные гудки. Первый, второй, третий. Я уже собирался отложить трубку, как вдруг послышался странный звук, словно включился автоответчик, и с той стороны подул еле ощутимый сквозняк, постепенно нарастающий. Так, будто поднялся холодный морской ветер, выдувая из воздуха все звуки и голоса, забивая всё своим ледяным дыханием. Ветер срывался и завывал, накатывая из пустоты. Такое впечатление, что я наткнулся на подпольные радиоволны, которыми пользовались пилоты, пролетая над этой заброшенной территорией. Постепенно в шуме и сквозняках послышались неразборчивые голоса. Они перекрикивались в далеком эфире, обращались друг к другу, сообщая о чем-то важном. Но как я ни прислушивался, как ни пытался различить отдельные слова, у меня ничего не получалось. Только отдаленный ровный шум заполнял собою тот свет. Постепенно голоса исчезли, и тяжелая невыразимая тишина повисла в эфире. Я выключил телефон и положил трубку на подоконник.

— Что там? — спросила Ольга.

— Ничего, — ответил я ей. — Совсем ничего.

Она еще какое-то время лежала в темноте с открытыми глазами, касалась моей руки, легко вздыхала и напевала что-то вполголоса. Потом заснула, дыша ровно и отстраненно.

Сева меня не дождался. Когда я вышел во двор, его уже не было. Нужно было как-то добираться домой. Я прошел по улице, нырнул под темные яблоневые ветки, срезал путь и вскоре снова оказался возле больничной стены. В третий раз за сегодня.