Ворошиловград

Пресвитер рассматривал утреннее небо, когда они появились за желтыми стеблями кукурузы, постукивающими, как вешалки в пустом шкафу. Какое-то время тяжело было понять, кто там выбирается из густых зарослей, только коротко сверкала черная куртка, трескуче изгибались побеги, и пар от дыхания поднимался наверх. И тут, ломая песочного цвета листья и оббивая рассветный иней, они вывалились на дорогу. Было их трое — двое взрослых, один подросток. Тот, что шел впереди, был одет в длинную, до колен, зимнюю тренировочную куртку милана. Черно-красные клубные цвета меркли под щемящим октябрьским солнцем. Был он небрит и длинноволос, смотрел испытующе, но расфокусированно, на ногах армейские кирзачи. За ним шел второй, низкий и пузатый, одетый в белый рабочий комбинезон, залитый желтой масляной краской. Этот был седой и короткостриженый, на ногах китайские найки. Подросток выглядел хуже всех. В поддельных джинсах дольче и габбана и черной блестящей куртке, в нескольких местах прожженной сигаретами. Туфли с квадратными носами, на голове — наушники косс, кажется, тоже поддельные. Все трое, не сговариваясь, направились в нашу сторону. Я взглянул на пресвитера. На лице его проступила неуверенность, которую он старался скрыть. Держался в целом хорошо. Я полез в карманы, но сразу же вспомнил, что на мне чужая одежда. Неожиданно в правом кармане пиджака нашарил отвертку. Кончиками пальцев ощутил, что она заточена. Господь заботится обо мне, — подумал и улыбнулся пресвитеру. Но тот обеспокоенно смотрел на неизвестных. Было отчего — высокий держал в руке охотничье ружье, а пузатый умело размахивал каким-то мачете, даже не пытаясь его прятать. Подросток держал руки в карманах, и что именно там скрывалось, можно было только догадываться. Расстояние между нами сокращалось. Неожиданно высокий взвел курки, вскинул ружье и мощным залпом выпалил в небо. Потом, разведя руки, подошел. Солнце, поднимаясь, вспыхнуло у него за плечами. Октябрь был сухим, как порох.

Остановившись, он опустил руки и весело крикнул священнику:

— Отче!

Пресвитер напустил на лицо важности.

— Толик, — поздоровался высокий и бросился к священнику с объятьями.

Пресвитер терпеливо с ним потискался, после чего миланист двинулся с объятьями ко мне.

— Толик, — также коротко выдавил он из себя, дружески меня сдавливая.

— Герман, — ответил я, высвобождаясь.

— Герман? — переспросил миланист. — Юрика брат?

— Ну.

Чувак довольно засмеялся. Тут же, вспомнив про своих попутчиков, взялся нас знакомить.

— Это Гоша, — показал он на пузатого. — Он нас провел коротким путем. Шли как плантаторы, — показал Толик на мачете, — прорубали дорогу к вам. Да, а это — Сирёжа, Гошин сын. Учится в ПТУ, будет инженером. Наверное.

Сирёжа, не снимая наушников, махнул нам рукой. Гоша долго и сердечно тряс ладонь пресвитера.

— Мы специально шли напрямую, — пояснил Толик священнику. — Чтобы вас перехватить. Тут лучше свернуть, потому что дальше можно наткнуться на фермеров. А у нас с ними война.

— За что война? — спросил я.

— Ну как за что? — удивился Толик. — За зоны влияния. Если честно, мы на их территорию заходим. Надо же нам где-то товар прятать, — оправдываясь, объяснил он. — Вот мы на их полях всё и оставляем. Капитализм, одним словом. Там они нас и ждут, — посмотрел Толик куда-то в сторону.

Только тут я заметил, что правый глаз у него был стеклянный. Возможно, поэтому взгляд его поначалу казался таким загадочным. Толик снова рассмеялся, похоже, характер у него был легкий и веселый, и по поводу боевых действий он особо не переживал.

— Ну что, — покосился на пузатого, — отзвонимся и поехали.

Толстяк сунул мне в руки свой освященный нож и зашарил по карманам комбинезона. Оказались они безразмерными. Доставал оттуда какие-то неимоверные вещи и отдавал нам с Толиком, чтобы мы подержали. Мне сунул два красных осенних яблока, Толику — горсть автомобильных свечей. Неожиданно вытащил покрытую лаком для ногтей ручную гранату, тоже отдал мне. Из другого кармана выкопал несколько старых затасканных кассет, протянул Толику. Тот весело посверкивал стеклянным глазом. Наконец, откуда-то чуть ли не из-под колена, пузатый достал старую модель сони эриксон, с короткой антенной, выдвинул ее и включил аппарат. Промучившись некоторое время, разочарованно повернулся в нашу сторону.

— Не ловит! — воскликнул с отчаяньем. — Нужно выехать на гору.

— Тут яма, — пояснил Толик. — Нужно выехать на гору, — повторил за пузатым. — А лучше поехали в объезд. Это близко.

Гоша забрал свои игрушки, рассовал по карманам комбинезона, протер гранату рукавом и тоже бросил в карман. Забрал и мачете. Все трое стояли и словно чего-то ждали.

— Ну так что, — не выдержал одноглазый, — едем или как?

— А вы на чем поедете? — не понял пресвитер.

— Ну как на чем? — засмеялся Толик — Мы с вами. Поместимся.