Ворошиловград

Потом долго стоял под теплым небом, у пустой трассы, похожей на ночное метро – так же безнадежно было вокруг, такими же долгими казались минуты, проведенные тут. За перекрестком, на выезде из города, была автобусная остановка, старательно изувеченная безымянными путниками. Стены ее были разрисованы черными и красными узорами, земляной пол тщательно усеян битым стеклом, а из-под кирпичной кладки проросла темная трава, в которой прятались ящерицы и пауки. Я не решился войти внутрь, стал в тень, падающую от стены, и ждал. Ждать пришлось долго. Редкие фуры двигались на север, оставляя после себя пыль и безнадегу, а в обратном направлении вообще никто не ехал. Тень постепенно убегала у меня из-под ног. Я уже подумывал о том, чтобы вернуться, прикидывал, сколько это займет времени и где теперь могут быть мои друзья, как вдруг, откуда-то сбоку, из прибрежных камышей и пойменных лугов, отчаянно стреляя выхлопной трубой, на трассу вывалился кровавого цвета икарус. Покачавшись, стал на все колеса, как пес, отряхивающийся после купания, тяжело перевел дух, переключил скорость и ползком двинулся на меня. Я замер, настолько это было неожиданно, стоял и смотрел на это громоздкое транспортное средство, окутанное пылью, измазанное кровью и мазутом. Автобус медленно подкатился к остановке. Дверь открылась. Из автобусного нутра повеяло смертью и никотином. Водитель, голый по пояс и мокрый от духоты, вытер пот со лба и крикнул:

– Ну шо, сынок, едешь?

– Еду, – ответил я и вошел в салон.

Свободных мест не было. Автобус был заселен сонной малоподвижной публикой. Тут были женщины в бюстгальтерах и спортивных штанах, с ярким макияжем и длинными накладными ногтями, были мужчины с барсетками и в наколках, тоже в спортивных штанах и китайских кроссовках, были дети в бейсболках и спортивных костюмах, с битами и кастетами в руках. И все они спали или пытались заснуть, поэтому внимания на меня никто не обратил. Поверх всего этого разрывалась индийская музыка, трескучая, как стая колибри, порхающая по салону, пытаясь вырваться из сладкой душегубки. Но музыка никому не мешала. Я прошелся по салону, выискивая свободное место, не нашел, вернулся к водителю. Лобовое стекло перед ним было густо обклеено православными иконками и завешено яркими сакральными штуками, которые, очевидно, не давали этой машине окончательно рассыпаться. Висели тут плюшевые медведи и глиняные скелеты со сломанными ребрами, ожерелья из петушиных голов и вымпелы «Манчестер Юнайтед», скотчем к стеклу были прилеплены порнокартинки, портреты Сталина и отксеренные изображения святого Франциска. А на панели перед водителем пылились путевые карты, несколько хастлеров, которыми он бил в салоне мух, фонарики, ножи со следами крови, яблоки, из которых выползали червяки, и маленькие деревянные иконки с ликами великомучеников. Сам водитель отдувался, вцепившись одной рукой в руль и держа в другой большую бутылку с водой.

– Шо, сынок, – спросил, – все занято?

– Ага.

– Постой со мной, а то я тоже усну. Им хорошо – завалились и спят. А мне отвечать.

– За что отвечать?

– За товар, сынок, за товар, – объяснил он мне как родному.

И поведал о печальных событиях. Были это коммерсанты из Донбасса, семьи мелких коммерсантов в полном составе. Два дня тому назад они загрузились в Харькове товаром – спортивными костюмами, китайскими кроссовками и другим говном. И отправились домой. Но не успели отъехать от города, как автобус безнадежно сломался, с ходовой, сынок, с ходовой беда, ее ж последний раз ремонтировали перед московской олимпиадой! Переночевали на трассе. Водитель ползал ужом между колесами, а мелкие коммерсанты выставили посты, жгли до утра костры и пели под гитару. Им это даже нравилось. Утром водитель пошел в ближайшее село и доставил оттуда фермеров на тракторе. Фермеры оттащили их на железнодорожную станцию в депо. Там они провели следующий день и еще ночь. Коммерсанты упрямо не спали, охраняя товар и напевая под гитару, только разок сбегали на вокзал купить бухла и новые струны. Водитель таки привел в порядок ходовую, загрузил, как смог, коммерсантов и продолжил скорбный путь к родным терриконам. Наткнувшись на скопление возле моста, не растерялся и, сделав немалый крюк, какими-то обходными тропами, через старые кладки, перебрался на левый берег. И теперь остановить его не могло уже ничто. Он так и сказал.