Ворота

Сняв свой кожаный плащ и повесив его на вешалку возле двери, он скрылся на кухне, но вскоре оттуда донеслось:

– Лучше иди сюда. Я не привык есть в гостиной.

Успокаивая себя мыслями о том, что старик просто немного не в себе и поэтому говорит разную ерунду, Дима, рассматривая заботливо прибранную гостиную и протертые от пыли иконы на деревянных дощечках, стоящих на полочке в углу, послушно проследовал на кухню, в которой затем кивком был приглашен присесть за стол. Старик достал из шкафа, прибитого к стене, бутыль с мутным содержимым, два алюминиевых стакана, банку с солеными огурцами и кусок бледного шпика, покрытого красным перцем.

– Самогон будешь? – спросил он.

– Буду, – понимая, что так ему легче будет узнать от старика ответы на мучащие его вопросы, ответил Дима, – Но много не надо. У меня сегодня еще полно дел.

– Да, у меня тоже, но один стакан, думаю, не повредит никому.

Дима кивнул, а старик сел за стол напротив него. Он откупорил бутыль, поводил горлышком около носа и до середины наполнил стаканы самогоном. Банка с огурцами уже была открыта, а шпик – нарезан.

– Выпьешь залпом – буду тебя уважать, – улыбнувшись, сказал дедушка.

«А так делается? – с ужасом подумал Дима, – Приехал домой, а меня тут спаивают…»

Однако он сделал так, как попросил старик, и тут же пожалел об этом. Самогон больно обжег горло, из глаз выступили слезы, а из уст донеся полный боли стон.

– Уважаю, – удовлетворенно произнес старик, – Рассказывай теперь.

– Что рассказывать? – пытаясь справиться со жжением в горле, недоуменно спросил Дима.

– Как зовут? Что делаешь? Откуда?

– Дима я. С Москвы.

– А фамилия? По отцу как?

– Хандорин Дмитрий Андреевич.

– Хандорин? – старик задумался, – Знавал я одного Хандорина. Боевой товарищ мой. В одном отряде мы служили. Когда же это было?

– Мой дедушка воевал в Афганистане, – сделал предположение Дима.

– Сергеем звали?

Дима, погрустнев, кивнул. Раньше отец часто рассказывал ему истории о своем «бате-герое», который, добровольно отправившись на войну, трагически погиб в Афганистане, когда Андрею Ивановичу было всего два годика. Димин отец тогда был еще совсем ребенком, но это не мешало ему в будущем рассказывать об отце так, будто он знал его всю свою жизнь.

– Крепкий был мужик, – старик вздохнул, – Целый час умирал. Кишки наружу, весь осколками изрезан, кровь хлещет из ран, а умирать отказывается. Окружили нас тогда враги. Со всех сторон наваливались, а нас всего десять было. Шестеро полегли тогда. Твой дедушка в их числе, гранатой его убило. Помню его последние слова: «Ты не умирай, Коля. Ладно?» Господи, а ведь он погиб у меня на руках! Я оттаскивал его в укрытие, а рядом с головой пули свистели. Помню, длинный такой кровавый след оставался за твоим дедом, а он ни стонал, ни кричал. Только эти его последние слова тогда услышала земля, покрытая кровью.

– Граната? – удивленно спросил Дима, – Мой отец говорил, что дедушку убило лопастью подбитого вертолета.

– И кому ты веришь? Знай, я там был, видел его смерть.

– Вам, наверно.

– Да, но не будем об этом, – старик оживился, – Я же не представился еще. Николай Федорович. Человек военный, стараюсь не пропускать ни одного военного конфликта. Первым моим боем, помню, был бой в лесу холодной осенью 1812 года. … а потом убивал еще турок, воевал в Первой Мировой войне, сражался за большевиков на нашей родине, убивал немцев, американцев в редких стычках в Холодной Войне, позже – моджахедов в Афганистане, еще позже – чеченцев…

Дима пожал протянутую ему руку и присел обратно на стул.

– Приятно познакомиться, – сказал он, – Знаете, я, ведь, к вам по делу пришел.

– Да? – по дрогнувшему голосу старика Дима легко определил, что таких слов он не ожидал, – Не по поводу моего цветочного сада?

– Он просто замечателен, но нет, – Дима успокоил его, – Не обижайтесь, но про вас разные слухи в округе ходят.

– Я сумасшедший, двинутый, поехавший, наркоман, психопат и так далее? – Николай Федорович хохотнул, – Может быть, но тебе-то что? Да, было время, я говорил о том, о чем не нужно было, но все это в прошлом!

– Не подумайте, я не считаю вас сумасшедшим, – Дима загадочно улыбнулся.

Он сделал небольшую паузу, чтобы произвести на старика наилучшее впечатление, и затем с такой же загадочностью произнес:

– Я сам побывал в месте, о котором вы говорили.

Старик в этот момент подносил ко рту кусочек шпика, но, услышав неожиданное заявление, так и замер с открытым ртом. «Если бы сейчас гром прогремел, еще лучше бы получилось», – улыбнулся про себя Дима, заметив, что с того момента, как он вошел в дом, гром доносился только издалека, а шум дождя исчез уже через несколько минут после того, как старик угостил его самогоном.

– Не может быть! – встав на ноги, неожиданно закричал Николай Федорович, – Как это возможно?! Бог и с тобой говорит?

– Нет, – неуверенно ответил Дима.

– Но откуда тогда ты знаешь, как туда попасть? Откуда знаешь про место, в котором можно это сделать?