Ворота Победы

Вот только помирать все же не хотелось. А оттого обер-лейтенант Вильгельм Рапке, пользуясь случаем, сидел в своем «бибере» и проверял бензопровод. У этих лодок был бензиновый мотор, а не дизель — и настоящим проклятием стала утечка бензиновых паров в отсек, что грозило и отравлением пилота, и опасностью взрыва или пожара. И ничего с этим нельзя было сделать — шнорхель, подающий воздух и в кабину, и для работы мотора, был один. А фланцы на трубопроводах разбалтывались от вибрации дизелей лодки-носителя, так что надо было тщательно проверить каждую гайку. Причем доступ в «бибер» был лишь в надводном положении — так как «семерки» были обычными серийными лодками, и прорезать шахты в прочном корпусе выводить наружу трубопроводы и кабели было бы слишком большим объемом работ. А оттого все переоборудование U-ботов в носители подводных диверсантов сводилось лишь к приваренным на палубе кильблокам с креплениями, отдаваемыми вручную. По команде пилот займет свое место, замки будут открыты, большая лодка погрузится, и «бибер» всплывет. Теоретически возможен был и прием на носитель, в обратном порядке, для того на палубах лодок белой краской нарисовали осевую линию, пересекающуюся поперечными чертами — ориентируясь на которые пилот «бибера» должен был на малой глубине занять позицию и, приняв балласт, посадить мини-субмарину на кильблоки. И это даже проделывалось на учениях — вот только никто не надеялся, что этим удастся заниматься днем, всего в нескольких десятках миль от вражеской базы, где только что уже подняли тревогу. А потому более вероятен был аварийный вариант, когда при встрече после с «бибера» снимают лишь пилота. Не говоря уже о том, что сама задача найти в море своего носителя была, при крайне примитивных навигационных приборах мини-подлодки, достаточно трудной. Оставалось лишь надеяться, что ста тридцати миль надводного хода хватит, чтобы дотянуть от Специи до французского берега у Ниццы, занятого немецкими войсками.

Рапке, которого жажда подвигов во славу фюрера, а также желание чинов и наград побудило подать рапорт о переводе в ряды подводных диверсантов, мог считать себя счастливчиком — потому что U-675, на которой он прежде служил вторым вахтенным офицером, погибла со всей командой у Нарвика в октябре прошлого года. Говорили, что ее сожрал русский Полярный Ужас — что это такое, никто точно не знал, но все сходились в мнении, что встретившие его в море не возвращались назад. И исключения были редки, как, например, Генрих Краузе, служивший на U-1506, той самой, запятнавшей себя позором — Рапке был рад увидеть старого приятеля командиром U-1102, на палубе которой стоял сейчас его «бибер».

— Мой командир, корветтен-капитан Штрель, после сгинувший на U-1507, был уверен, что Ужас — это всего лишь большая подлодка, — сказал Краузе в откровенной беседе после третьей порции шнапса, — но я уверен, что это не так. Никто не может сейчас построить субмарину с такими характеристиками! Как не могли создать U-бот во времена Нельсона или карибских пиратов. Ты спросишь меня, что же это такое? «Летучий голландец» — кто сказал, что он должен быть парусником во все времена? Сегодня он с большим успехом принимает вид чудовищной подводной лодки. Хотел бы я знать, что посулил Сталин Голому Гансу (прим. — немецкий аналог Дэви Джонса. — В.С.), чтобы сам Морской черт согласился поступить к русским на службу! И слава богам, что этот договор, похоже, ограничивается лишь северными морями!

Сейчас Рапке уже в который раз проверял мотор своего «бибера». Хорошо еще, что его «бобренок» стоял впереди от рубки U-1102, а не над машинным отсеком, где вибрация гораздо сильнее. Макаронники все ж не англичане, так что шанс вернуться с победой, а не погибнуть во славу фюрера, достаточно велик. Ну а после есть надежда, что скоро кончится война. Мир с русскими, когда орды азиатов разобьются о несокрушимый Одерский рубеж, и здесь по Альпам тоже очень сильная позиция — пусть это не будет обещанным миром Пакс Германика, но несомненно, лучшими границами, чем в тридцать девятом, так что война, может, и не будет однозначно выиграна, но и не проиграна ведь! В тридцати милях к северу Ницца, пляжи Лазурного берега — может быть, уже этим летом приеду здесь отдыхать, ведь честные немцы заслуживают этого больше, чем французские плутократы?