Воротиться нельзя влюбиться! (СИ)

— А ну не трожь мои ингредиенты! — воинственно выхватила я свою подопечную из узловатых пальцев. — У меня всё распланировано. Эти для зелья нужны, — прижала я к себе мышку, внутренне холодея от своей безрассудной храбрости.

— А? — дохнуло на меня смертью чудовище, у которого добычу изо рта вынули.

Выражение того, что с трудом можно назвать лицом, не изменилось, но я поняла, что жить мне осталось всего ничего.

— Давай я лучше тебя наливочкой угощу, а? Что тебе эта мышь — на один зубок. А мне ходи потом новую ищи. А зрение-то уже не то… — поцокала я.

Мышь, шокированная тем, какие повороты сегодня приготовила ей судьба, скользнула мне за шиворот и закопошилась там. Я аж чуть не заорала от омерзения, но каким-то чудом лицо удержала. И даже не описалась.

Молодец, Маруся!

— Кстати, если тараканов найдёшь, то вот их можешь съесть всех. Не нужны, — доверительно улыбнулась я и широким приглашающим жестом обвела избу.

— Нетуть у тебя тараканов. Только сверчки да паучки, — проскрипел леший. — А наливку давай…

Я схватила первый попавшийся кувшин и метнулась к шкафу с провизией. Стоило уйти с линии невозможного взгляда, как сразу полегчало. Даже вздохнуть получилось несколько раз. Плеснула в кувшин наливки, роняя рубиновые капли на половик, вытерла круглый бок посудины дрожащей рукой, выдохнула и уже спокойно гостю подала. Тот ухватился за ручку и опрокинул в себя весь кувшин разом. То ли потому, что я стакана не предложила, то ли просто по лешачьей привычке, кто ж разберёт?

— Ть-ха… — довольно выдохнул он. — Налей-ка ещё… Так и быть, сроку тебе даю три месяца. Да токма не вздумай провести меня! Смотри, чтоб за пределами этой опушки ноги твоей в лесу не ступало, а то я решу, что сбежать ты решила.

— Вообще-то у меня дела! — попыталась возмутиться я.

— Считай, что покель болотниц не изведёшь, нетуть у тебя других делов, — угрожающе проскрежетал леший. — Знаю я тебя, Яга. Сиди тут да колдуй. И спасибо скажи, что лес твою ворожбу скрывает от досужих глаз. Кощеич ясно всем колдовать запретил, а ты вон личину нацепила и ходишь, как ни в чём ни бывало.

— Можно подумать, ты запрет блюдёшь, — тихо проговорила я.

— Блюду. Не по своей воле, но блюду. Оттого болотницы-то и распоясались. Утекают силушки мои, вот они и обнаглели, зыбочницы, повылазили из трясин своих. Не к добру!

Я аж чуть не поперхнулась от такого заявления. А леший — к добру, что ли? И что у них там за Кощеевичтакой, раз сам леший его опасается. Явно не из тех злодеев, что в колодец плюнул, сани летом не подготовил или дарёным коням в зубы смотрел…

— А если мне понадобятся какие-нибудь ингредиенты? — не желала сдаваться я.

Шансов выжить в лесу и добраться до людей у меня и без того было мало, не хотелось, чтобы избушка окончательно превратилась в мою тюрьму.

— Покличешь, я тебе нужное вынесу, — скрипнуло чудовище. — А твоей ноги чтоб в лесу не ступало. Коли за пределы поляны выйдешь, так я сразу почую. Усекла?

— Знаешь, без должного ты уважения с Ягой разговариваешь, — недовольно заметила я, подавая лешему ещё один кувшин.

— А с чего б тебя уважать, карга? Токма и ищешь, как бы кого оболгать да вокруг пальца обвести.

С этими словами леший опрокинул в себя ещё один кувшин.

— Ну и возвращайся тогда в свой лес, — буркнула я. — Через три месяца результат проклятия сам увидишь.

— И правда, засиделся я. Бывай, Яга.

Лесное чудовище со скрежетом поднялось и медленно вышло прочь из избушки. Я спешно заперлась изнутри и сползла по двери на пол. Нет, я не Маргарита, чтобы таких гостей пачками принимать. Хотелось завернуться в половик и завыть. Но ещё сильнее хотелось домой. Только теперь до меня дошло, что желание-то загаданное не исполнилось.

Я бросилась к зеркальцу.

— Свет мой зеркальце, скажи, а почему желание не сбылось? — сжала я его в руках и с удивлением заметила, насколько оно изменилось, вчера в темноте не разглядела, а теперь на свету такая возможность появилась.

Оправа покрылась патиной, само зеркало постарело и потемнело, а кое-где от углов поползли некрасивые рыжие пятна.

— Потому что ты дура, — хмыкнуло зеркальце, вырывая меня из процесса созерцания.

— А почему ты постарело? — спросила я.

— Потому что постаралось!

Несколько мгновений я переваривала ответ. Ничего не понятно! Ну что за дела?

Ладно. Решила сходить до ветру и обдумать ситуацию.

До чего же вредный артефакт мне достался! Но сдаваться нельзя, нужно продолжать расспрашивать. Оно, хамло эдакое, много чего интересного знает, нужно только найти правильный подход.

Вернувшись, снова взяла в руки медную диковину.

— Свет мой зеркальце, объясни, почему желание не сбылось, — продолжила я настаивать, разглядывая паутину едва заметных трещинок на одном краю стекла.

— Потому что смотреться в зеркало надо, когда желание загадываешь, — недовольно пробурчало оно в ответ.

Зря я вчера приняла этот голос за мужской. Он, без сомнения, не женский, но и не мужской тоже. Скорее просто сухой и нечеловеческий, с металлическим оттенком и едва уловимым эхом. Кстати, теперь я даже разглядела отвечающего. За стеклом проявилась едва заметная маска.