Воровка для Герцога

‒ Не пользуетесь посторонней помощью, в том числе и амулетами. Бой ведется до первой крови, до просьбы пощады или перемирия сторон. Ан гард, ‒ сказав это, я отошел, а противники внимательно посмотрели друг на друга.

Настасья поднялась, расставила ноги на ширине плеч и отвесила странный поклон противнику, сводя руки на крест и разводя их, потом развернулась полубоком, чуть присела на одну ногу, как бы отпрянув от Снупа, и замерла.

Комман посмотрел на все эти реверансы и впервые за последние полчаса по-настоящему насторожился. Подумал, поклонился в ответ, просто и без изысков. И тоже застыл.

Прошло несколько минут. Народ, пришедший посмотреть на «избиение младенцев», начал роптать, мне тоже надоело ждать, когда они наиграются в гляделки.

‒ Сходитесь, ‒ рыкнул я дуэлянтам.

Мой боец рванул вперед и попытался сделать захват, вот только девушка ловко увернулась от него, схватилась за руку, и через мгновенье Биль уже практически лежал на земле. Но он ударил ребром свободной ладони Настасье под колено и она рухнула на него. Противники вскочили и, встряхнувшись, вновь разошлись и посмотрели друг на друга. Взгляд Снупа при этом был полон недоумения.

В следующий раз он уже не пытался обойтись малой кровью захвата, но девушка, понимая, что после удара такого кулака просто перестанет быть дееспособной, ускользала змеей. Лишь несколько раз Комману удалось задеть ее по касательной. А вот Настасья очень хорошо припечатала ему пяткой в челюсть, после чего правда оказалась на земле, так как не успела отскочить от соперника.

Но когда они сошлись в третий раз, она просто исчезла, и через секунду лучший боец отделения уже лежал, с ужасом озираясь по сторонам. Она возникла сзади него, подождала пока он встанет, и снова исчезла, Биль закрыл глаза и прислушался, вот только услышать шаги девушки на мягком покрытии арены было очень трудно, и он бессмысленно крутился на одном месте. Пока не пропал сам.

Их не было минуты две, я слышал только неясный шепот, но решил не подходить, они взрослые люди, а конфликт лучше решить сразу.

Наконец, они появились, оба одновременно, поклонились друг другу и подошли ко мне.

‒ Мы уладили наши разногласия, ‒ сказала Настасья, вызвав волну разочарования у зрителей.

‒ Кому не нравится, пусть выходит сюда, мы, ‒ он кивнул на девушку, ‒ с ним пообщаемся, ‒ желающих не нашлось. ‒ Знаешь, Джинер, отношение к бабам, ммм, к женщинам, у меня не изменилось, но для меня Нота будет не бабой, в смысле женщиной, а парнем в юбке, ‒ он посмотрел на нее. ‒ Эх, она ведь даже не в юбке, ‒ махнул рукой и пошел в сторону отряда.

Я развернулся к девушке, он выглядела довольной и спокойной. Вот только я видел облегчение в глазах, и то напряжение, которое появляется лишь когда кто-то терпит боль. А на скуле у нее уже появились припухлость и краснота.

‒ Нужно приложить холодное и намазать, а то пойдут слухи, что у нас избивают девушек, ‒ сказал я ей.

‒ А разве это неправда? ‒ хмыкнула она.

‒ Вы сами напросились, ‒ ответил я, злясь и на нее, и на себя.

‒ Я и не спорю, ‒ Настасья тронула пальчиками ушиб, а я задержал дыхание, так трогательно она выглядела.

Любоваться ей можно бесконечно, только работа ждать не будет. Поэтому мы я лишь показал Настасье ее рабочее место, уборную, где она может привести себя в порядок, и принес мазь.

Через пятнадцать минут мы, наконец, оказались у стола совещаний. Я кивнул Ларсену и он начал вводную.

‒ Наша группа занимается серией убийств по всей стране. Их объединяет способ убийства и жертвы. Молодые девушки восемнадцати-двадцати пяти лет, голубоглазые, светловолосые, приятного телосложения, ‒ все парни как один посмотрели на новую картину. ‒ Вы идеально подходите под данное описание. Не считая побочного эффекта вашей магии естественно, ‒ озвучил общую мысль Бонн.

‒ Прошу, на ты. Просто Настасья. А лучше Настя. Все же нам быть напарниками. И пока выговорите полное имя, меня успеют убить. Это просьба ко всем, ‒ она улыбнулась, а мои ищейки согласно закивали.

‒ Договорились, тогда я просто Бонн, ‒ все остальные тоже назвались прозвищами, и же мне так хотелось услышать, как она произносит мое имя. Только не по уставу. Не положено. ‒ Итак, на столицу приходиться семь убийств, еще шестнадцать известных нам по провинциальным городам. Надеюсь, ты крепка нервами и желудком, так как зрелище убитые представляют неприятное.

‒ Следы побоев, насилия, вырезанные глаза и сердце? ‒ дрожащим голосом спросила Настастья. А я дернулся, откуда она могла знать? Но она предвосхитила вопросы. ‒ Я видела одну, но была с ребенком, да и уже ничем не могла ей помочь.

‒ Тогда я буду спокоен, если ты придешь на осмотр тела, ‒ с облегчением вздохнул Корпс, я цыкнул, но он лишь пожал плечами. ‒ А что такого, по мне лучше смотреть на труп, чем лицезреть чей-то бывший завтрак.