Воровка для правителя

Три долгих дня, Лия находилась в тяжёлом состоянии. Я бы хотел быть с ней все двадцать четыре  часа, но это невозможно. Слишком многое требовало внимания  после победы в сражении при Ангере.

Постоянные совещания, переговоры, бесконечные решения, но все блекло на фоне тревоги о моей девочке. Каждую свободную секунду проводил рядом. Сам переодевал и умывал.  Она не приходила в сознание. Лекарь утверждал, что это нормально. Организм восстанавливается, плюс ей дают специальные настойки, имеющие снотворный эффект.

Спустя три дня, когда Лия слегка окрепла,  ее аккуратно перенесли к нам в покои.

Видя Лию в своей кровати, моё сердце замирало. Все вернулось на места. Она там, где и должна быть.

После очередного военного совета, я пришёл уже под утро и даже не раздеваясь аккуратно прилег рядом с Лией.

Я никогда не спал с ней в одной кровати, боялся во сне навредить, и просто считал, что Лия должна быть как минимум в сознании, чтобы разрешить  быть рядом в постели. Но сейчас я был так вымотан,  что вырубился не успев перелечь.

Сквозь сон почувствовал лёгкие касания. Ещё до конца не веря своему счастью, открыл веки и утонул в глазах смотрящих на меня. Задержал дыхание, боясь разрушить хрупкое мгновенье.

А Лия смотрела, открыто, изумленно,  проникая в самую душу.

– Мы выиграли? – первым делом задала вопрос чуть хриплым голосом.

Конечно, она как всегда первым делом подумала не о себе.

Не помню точно что ответил, зато помню соприкосновения рук и жар проходящий по телу.

Лия говорила, плакала и снова говорила. Я убеждал и обещал себе и ей, что теперь она в безопасности, что мы будем вместе, что она самое важное в моей жизни.

От слез и боли в ее голосе, мои внутренности обжигало раскаленным железом, переворачивая нутро, доставая из потаенных уголков души тоску и раскаяние.

Сам не заметил, как глаза странно защипало.

Это слезы? Когда я в последний раз плакал…? Не помню, никогда, наверное. Может в раннем детстве.

В какой-то момент, дыхание Лии стало глубокое и спокойное, а тело в руках  расслабилось.

Я боялся выпустить её из рук, вдруг проснётся? Так и просидел весь остаток ночи, пока сам не задремал,  так и не разомкнув объятий.

14.4

Я плавала по волнам, легко раскачиваясь, чувствуя лёгкость и умиротворение. Какие прекрасные ощущения, давно мне не было так хорошо. И лишь на задворках сознания какая-то мысль упорно пыталась пробиться сквозь негу.

Мне показалось, что я слышу грохот, шум, крики, но здесь ведь не может быть такого, правда ? Попыталась отмахнуться от назойливых звуков, но не получилось. На смену умиротворению пришла тревога.

Я что-то забыла, мне надо вспомнить. Чувствую, это важно. Шум то нарастал, то удалялся. Пока не прекратился совсем. Время текло странно. Не понятно, то ли минуты прошли, то ли дни.

Тревога зудела,  не давала снова расслабиться.

Что я помню последнее? Вновь и вновь образы ускользали, пока вдруг перед глазами не всплыло озабоченное лицо Алекса и мои окровавленные руки.

Война!

Это мысль пронзила сознание. Паника затопила, сердце забилось в бешеном ритме.

Надо просыпаться! Я же как будто застряла в смоле, понимала, что сплю, или нахожусь без сознания, но упорно не могла открыть глаза и очнуться. Как при самом страшном сне, металась, но смола такая вязкая, не отпускает.

Ангера выстояла? Алекс жив?

Страх потери короля оказался настолько силен, что я наконец вырвалась из омута и открыла глаза.

Попыталась тут же встать, но тело не слушалось.

Все как в тумане, сознание уплывает и происходящее кажется продолжением сна. А как иначе объяснить, что я нахожусь в королевских покоях?

Да, эти покои я могу узнать только по потолку, на который смотрю. Постаралась как можно аккуратней повернуть голову.

Нет, это определённо сон. Рядом, прямо в одежде поверх одеяла спал Алекс.

Подняла руку, она оказалась перебинтованной, и кончиками пальцев провела по лицу Алекса, очерчивая скулы, нос, подбородок.

Так странно, как будто все происходит не со мной.

У Алекса задрожали веки и он открыл глаза. Я успела забыть, какие они голубые. Как лёд, как небо.

– Мы выиграли? – тихо спросила, нарушая тишину.

– Да, выиграли. Все закончилось, – слегка улыбнулся Алекс. Перехватил мою руку и аккуратно погладил, казалось, боясь сделать лишнее движение. Места соприкосновения его пальцев с кожей горели огнём. В горле встал комок, каждый вдох давался с трудом и глаза заволокла пелена слез.

Не верится. Просто не верится.

– Лия, девочка, ты что? Все хорошо, ты со мной, больше тебя никто не обидит, – Алекс аккуратно обнял, и стал поглаживать по волосам, целуя в макушку. – Прости меня, слышишь, прости. Я не знаю, как исправить что сделано, но я люблю тебя, я так сильно тебя люблю.

Сдерживать рыдания стало невозможно. От нежных слов, признаний в любви и тёплых объятий, все барьеры рухнули. Весь страх, вся пережитая боль выплескивалась наружу в горьких словах.

– Мне было так страшно Алекс, так больно,– сквозь всхлипы слышала свои слова, но действительность до сих пор воспринималась как сон, – я ждала тебя, все дни в плену мысленно звала. Где ты был? Почему тебе не было рядом?