Воровка. Королевы бандитской Одессы

Полина пожала плечами. Иногда в глубине души она расстраивалась, что Ольга выглядит глупенькой дамочкой, изо всех сил стремящейся попасть в высший свет. Но все же понимала, что это очень удобно, – никто не будет следить пристально, не воспримет всерьез слова, не почувствует опасности. До поры до времени…

– Должно быть, так, – согласилась она.

– Ну что же, ждем господина Глебова… – подвела черту Ольга. – А потом начнем к балу готовиться.

* * *

Доходный дом Капельникова на Невском проспекте Глебов нашел без труда. Да и как его не найти – серый, с высокими окнами, огражденный немалым двором с коваными створками ворот, он был известен всем модисткам, торговцам лакомствами и драгоценностями. Швейцар учтиво поклонился и открыл двери парадного подъезда так, словно сам он был хозяином, а все приходившие и приезжавшие – долгожданными особами королевских кровей.

– Баронесса ждет вас, сударь… Второй этаж.

«Вот уж не похоже это на обычные доходные дома. Хотя ежели все тут живущие столь таинственны, как пригласившая меня баронесса…»

Штабс-капитан был почти уверен, что приглашение и незнакомка под густой вуалью как-то связаны, однако до поры не торопился делать выводов, только старался подмечать все вокруг.

Высокие двери распахнулись сами собой, едва Глебов вышел на площадку второго этажа. Миловидная высокая девушка улыбнулась ему так, словно знала давненько и была с ним на короткой ноге.

– Господин Глебов, прошу.

По-прежнему оставаясь в изрядном недоумении, штабс-капитан прошел в дальнюю комнату, всю залитую солнечным светом. Посреди комнаты его встретила стройная улыбающаяся дама и совершенно по-мужски протянула руку для пожатия.

– Здравствуйте, Алексей Алексеевич. Рада, что вы приняли мое предложение.

«Это она, дама под вуалью!..»

«Еще бы ты не принял приглашения…»

– Здравия желаю, – поклонился штабс-капитан и прищелкнул каблуками.

И только потом пожал нежную дамскую ручку. Отчего-то сердце на миг замерло. Но только на миг. Становилось ясно, что он приглашен сюда отнюдь не в качестве сердечного друга, что ни обольщать, ни тем более совращать его никто не собирается. И, прислушавшись к себе, штабс-капитан понял, что его это, как ни странно, радует.

– Я пригласила вас, господин Глебов, чтобы…

– …сообщить пренеприятнейшее известие? – чуть улыбнувшись, блеснул цитатой штабс-капитан.

Баронесса улыбнулась тоже – она терпеть не могла в деловых переговорах всех этих глупых реверансов, благородного молчания и прочих ненужных условностей беседы.

– Скорее приятнейшее. Однако прошу, – Ольга указала на удобное полукресло, затянутое серым бархатом, и, полуобернувшись, позвала: – Поленька, друг мой, мы вас ждем.

– Я здесь, матушка, – девушка, встретившая штабс-капитана в дверях, вкатила столик на колесах. Кофейник, крутобокий и до блеска начищенный, чашки, лафитник с темно-янтарной жидкостью.

Глебов старался не рассматривать все вокруг, но оставаться совершенно равнодушным не получалось: дамы вели с ним себя, как давние приятельницы, с которыми виделись буквально третьего дня, нынче же подвернулся случай продолжить приятную и никогда не надоедающую беседу со старым добрым другом.

– Мы здесь запросто, Алексей Алексеевич. Я Ольга Дмитриевна, а это моя падчерица Полина. О вас мы знаем уже кое-что, поэтому можете быть самим собой и вести себя с нами, как с добрыми приятелями.

«Однако же о вас, уважаемая Ольга Дмитриевна, я не знаю ровным счетом ничего. И сие немало мешает мне вести себя попросту, без чинов…»

– Вы узнаете о нас столько, сколько захотите, – словно услышав это, улыбнулась баронесса. – Ст'oит вам только раскрыть любую светскую хронику. Я баронесса Ольга фон Штейн.

Однако похоже, что Глебов светской хроникой отнюдь не злоупотреблял – его лицо оставалось по-прежнему слегка удивленным и даже малость ошарашенным. Заметив это, Ольга подумала, что сделала правильный выбор: этот человек не был принят в свете, а потому долго будет оставаться «темной лошадкой» и вызывать пересуды уже сам по себе. Что на время отвлечет болтушек света и от нее, и от Полины. Но он и вправду хорош, весьма хорош! Не молод, но и не стар, скорее зрелый: сухопарый, высокий, лицо спокойное, виски едва посеребренные сединой, взгляд не волчий, живой. «Отлично… А ежели и в самом деле Поленькой увлечется – то и вовсе хорошо все сложится…»

Отчего-то баронесса даже не думала, что штабс-капитан с первого взгляда, что называется, ранен стрелой Амура и предмет его внимания – отнюдь не Поленька. Должно быть, оттого, что ей нынче не нужен был поклонник, скорее умный советчик и безукоризненная ширма…

Дождавшись, когда дамы устроятся в креслах, Глебов сел и сам. Уж так он был воспитан своей милой матушкой в весьма давние годы. Да и после не считал возможным опускаться до уровня маловоспитанных наглых офицериков.

Полина налила кофе, а баронесса наполнила три бокала горьковато-терпким хересом.

– Приятно видеть вас в нашем скромном доме, – проговорила она, протягивая бокал Глебову.