Воровка (СИ)

— Я не злюсь на тебя. — Мирно улыбнулась я. — Тебя заставили, я понимаю…

— Ничего ты не понимаешь! — Вдруг резко развернувшись, огрызнулся Ганс.

Я отшатнулась и упала на спину. Несмотря на непонятную агрессию, друг не оставил меня в беде, бережно поднял с пола и снова усадил, на этот раз в угол, постаравшись обеспечить мне максимальную устойчивость и хоть какой-то комфорт.

— Ганс, ты чего?.. — Постаравшись забыть этот взгляд, полный боли и ненависти, осторожно спросила я. У меня было одно предположение такой реакции, и даже вполне логичное: — Ты не рад меня видеть? Что случилось?

— Ничего! — Вновь отворачиваясь, буркнул он. — Ты предала меня! Ты предала всех нас!..

Меня посетила жуткая догадка…

— Значит, ты сам, по своей воле?.. — Едва слышно протянула я.

— Да. — Твёрдо ответил Ганс.

— Как ты мог?! — Возмущённо возопила я, забыв о всякой снисходительности. — Ты хоть понимаешь, на что я пошла?! Что чувствовала, узнав о том, что ты попал в беду?! Как рисковала, как боялась не успеть, потерять, опоздать?! Да я с ума сходила, места себе не находила, оплакивала твою участь, а ты… Ты… У меня просто нет слов!

От переизбытка чувств я вся дрожала. Я была зла, нет, я была просто в бешенстве! И как никогда близка к истерике…

На мою тираду напарник хладнокровно смерил меня задумчивым взглядом, будто бы враз превратившись в робота. Но я знала, что на самом деле это настоящий живой человек… Мой старый знакомый, которого я уже никогда не смогу назвать другом.

— Сначала меня действительно поймали при попытке слинять с Мерита и стать грабителем межпланетного уровня. — Негромко начал он. — По собственной глупости я упомянул твоё имя в качестве отсылки на успешно выполненные мною задания, и попал сюда. Здесь меня собирались склонять к сотрудничеству традиционными насильственными способами, однако сначала рассказали о твоих похождениях и предложили согласиться по-хорошему… Узнав правду, я не пожелал больше иметь с тобой ничего общего, выразил готовность помочь и успешно влился в команду…

— Зачем ты вообще решил поменять сферу деятельности?! — Зло воскликнула я, обрывая его пустые оправдания. Во мне кипел едва сдерживаемый гнев, который требовал немедленного выхода. — Тебе что, дома не сиделось?!

— Хотел быть подальше от тебя! — Взорвался Ганс. — Зачем ты вообще вернулась!

— И чем это я вдруг стала тебя не устраивать?!

— Чем?! Ты ещё смеешь спрашивать?! Мало того, что связалась с Инквизитором, так ещё и замуж за него собралась!

— А тебе-то какое дело? Я свободная женщина!

— Мне?! — Зарычал Ганс. — Да вообще никакого! Совершенно! Мне всего лишь хочется жить, а если и умереть, то на свободе, а не на плахе или шарковом астероиде!

— И кто тебе мешает?! Я? Да нужен ты мне очень! Живи своей жизнью в своё удовольствие, а я буду жить своей!

— С Инквизитором?

— Да, с Лаулем!

— Ты сошла с ума! Ты хоть знаешь, кто он такой?!

— Знаю! Его прозвище говорит само за себя!

— И невзирая на это, ты спокойно живёшь в его усадьбе, спишь с ним в одной постели и ходишь с ним под руку?! Да она у него по локоть в крови!

— Ты смотришь слишком ограничено! Я знаю его с другой стороны, и он совсем не так плох, как мы привыкли думать. Вспомни хотя бы то, как он отнёсся к нам, застав в бункере. И у себя. Тебе это ничего не сказало?!

— Мне — нет! Как и тебе моё поведение!

Я притворно рассмеялась:

— О, тут всё очень просто! Ты самый обыкновенный предатель!

Напарник побагровел:

— Нет! Предательница тут ты. А я… — он помедлил, — …я просто тебя люблю.

Тихо бросив последнюю фразу, он стремительно развернулся и покинул комнату, оставив меня переваривать услышанное.

Дверь беззвучно закрылась за его спиной.

Не быть спокойствию. Нападение

Я вздрогнула и огляделась. Мне показалось, что меня кто-то толкнул, но в каюте я всё так же находилась в одиночестве.

Вздохнув, я попыталась устроиться поудобнее, насколько это было возможно с учётом связанных конечностей, уже привыкших к вечной неподвижности, и вновь погрузилась в размышления. Я не знала, сколько времени просидела здесь совсем одна. Ганс, да и никто другой, ко мне больше не заглядывал, оставив меня самостоятельно справляться со всеми естественными надобностями. Лишь изредка некто кидал в камеру крошечный питательный батончик, до которого мне потом приходилось ползти, чтобы подобрать его губами прямо с пола, да наливал в плошку рядом с дверью немного воды. Но и этот человек тоже ни разу не показался мне на глаза.

Если предположить, что меня кормили раз в сутки, то в плену я содержалась минимум шестой день.

О, сколько всего я успела передумать за эти дни, сколько вспомнить!.. Я даже начала скучать по родительскому дому, что было мне совсем несвойственно, но что ещё мне было делать? Пугаться будущего тоже уже изрядно надоело.

Вдруг толчок повторился, да такой сильный, что меня отбросило в сторону и хорошо приложило лицом об пол. На щеке даже остались ссадины, от коих не спасла мягкая обивка — слишком грубой была внешняя ткань.