Воровская честь

— Весьма рад познакомиться с вами, господин Аль-Обайди, — сказал главный инженер на английском языке, считая, что так будет удобнее им обоим, — Меня зовут Петерссон. Давайте пройдём в мой офис.

После того, как Петерссон распорядился принести кофе — как приятно вновь попробовать каппуччино, подумал Аль-Обайди, — скрытое беспокойство прозвучало в самом первом его вопросе:

— Надеюсь, мы не допустили ошибки?

— Нет-нет, — сказал Аль-Обайди, на которого явное беспокойство главного инженера действовало почему-то успокаивающим образом. — Уверяю вас, это всего лишь обычная проверка.

— У господина Риффата были все необходимые документы, как из ООН, так и от вашего правительства.

Аль-Обайди все больше убеждался, что имеет дело с группой высококлассных профессионалов.

— Вы говорите, они выехали отсюда в среду днём? — спросил Аль-Обайди, стараясь не выказывать своей заинтересованности.

— Да, правильно.

— Как вы думаете, сколько им понадобится времени, чтобы добраться до Багдада?

— Как минимум неделя, возможно, дней десять на их старом грузовике, если они вообще доберутся.

— На старом грузовике? — удивился Аль-Обайди.

— Да, они приехали за мадам Бертой на старом армейском грузовике. Хотя, судя по звуку, двигатель у него был что надо. Я сделал несколько снимков для моего альбома. Не хотите взглянуть?

— Снимки грузовика? — сказал Аль-Обайди.

— Да, из моего окна, с господином Риффатом, стоящим рядом с сейфом. Они ничего не заметили.

Петерссон выдвинул ящик стола, достал из него несколько фотографий и пододвинул их к гостю с такой же гордостью, с какой обычно показывают незнакомым снимки своей семьи.

Аль-Обайди внимательно рассмотрел фотографии. На нескольких из них мадам Берту опускали на грузовик.

— Что-нибудь не так? — спросил Петерссон.

— Нет-нет, — сказал Аль-Обайди и добавил: — Нельзя ли получить копии этих фотографий?

— О да, пожалуйста, возьмите их, у меня много таких, — сказал главный инженер, показывая на открытый ящик.

Аль-Обайди взял свой дипломат, открыл его и положил фотографии в верхнее отделение, прежде чем вынуть несколько собственных снимков.

— Пока я здесь, может быть, вы помогли бы мне в одном небольшом деле?

— Все, что угодно, — сказал Петерссон.

— У меня тут несколько фотографий бывших государственных подрядчиков, и вы бы мне очень помогли, если бы смогли вспомнить, был ли кто-нибудь из них среди тех, кто приезжал за мадам Бертой.

На лице Петерссона вновь появилось выражение неуверенности, но он взял фотографии и стал подолгу рассматривать каждую из них.

— Нет, нет, нет, — повторил он несколько раз, пока не дошёл до одной из них, которая заняла у него ещё больше времени, прежде чем он сказал наконец: — Да. Хотя она была, наверное, сделана несколько лет назад. Это господин Риффат. Он не прибавил в весе, но заметно постарел и волосы у него теперь стали седые. Очень основательный человек, — добавил Петерссон.

— Да, — согласился Аль-Обайди, — господин Риффат очень основательный человек, — повторил он, разглядывая сведения, отпечатанные по-арабски на обороте фотографии. — Моё правительство воспримет с огромным облегчением известие о том, что за эту операцию отвечает господин Риффат.

Петерссон улыбнулся первый раз, когда Аль-Обайди сделал последний глоток кофе.

— Вы мне очень помогли, — сказал посол и, поднявшись, добавил: — Я уверен, что моему правительству вновь понадобятся ваши услуги, но я буду признателен, если вы не станете упоминать об этой встрече.

— Как вам будет угодно, — сказал Петерссон, когда они спускались назад во двор. Улыбка не сходила с его лица, когда он смотрел, как такси выезжает через заводские ворота, увозя его высокого гостя.

Но мысли Петерссона не соответствовали выражению его лица. «Тут что-то неладно, — пробормотал он про себя. — Мне кажется, этот джентльмен не считает, что мадам Берта находится в надёжных руках, и я уверен, что он не друг господину Риффату».

Скотт был удивлён тем, что Долларовый Билл понравился ему в первый момент их встречи. Но его не удивило, что, увидев работу ирландца, он ещё и зауважал его.

Скотт приземлился в Сан-Франциско через семнадцать часов после взлёта из Стокгольма. В аэропорту его уже ждала машина ЦРУ, на которой он за час добрался до конспиративного дома в округе Марин.

Немного поспав, он встал к ленчу, надеясь сразу же встретить Долларового Билла, но того нигде не было видно.

— Господин Орейли завтракает в семь и не появляется до ужина, сэр, — объяснил дворецкий.

— А чем он питается в промежутке? — спросил Скотт.

— В двенадцать я приношу ему плитку шоколада и полпинты воды, а в шесть — полпинты «Гиннесса».

После ленча Скотт ознакомился со сводкой последних событий, имевших место в госдепартаменте за время его отсутствия, а затем провёл остаток дня в спортзале, оборудованном в подвале дома. Он выполз с тренировки около пяти, измождённый чрезмерными упражнениями и с парой синяков, полученных от инструктора по дзюдо.

— Неплохо для тридцати шести, — снисходительно сказал инструктор, который был лишь немного моложе его.