Воровская корона

— Выходит, что не мог. Давай поговорим с тобой начистоту. — Он сделал несколько коротких шагов к Мишке, и, когда дистанция между ними сократилась, он резко выбросил руку. Раздался щелчок лезвия, и в следующую секунду холодная сталь, легко распоров брюшину, вошла в тело. — Это тебе привет от Кирьяна Курахина. — Опер увидел на лице Хвата гримасу — смесь ужаса и боли. — Ему не понравилось твое красноречие.

Мишка попытался что-то возразить, но вместо звуков из его горла полезли кровавые пузыри, вмиг перекрывшие дыхание. Карманник хотел дотянуться до убийцы, но силы уходили от него вместе с кровавой пеной. Сделав нетвердый шаг, потом другой, еще более нерешительный, он на мгновение застыл, а потом повалился вперед прямо на торчавший из живота нож.

* * *

— Вон то окно видишь? — спросил высокий парень с длинным вьющимся чубом, указав взглядом на крайнее окно на пятом этаже.

— И что? — отозвался другой. Росточка он был невысокого, но крепенький, как лесной пенек. Похоже, ему уже изрядно надоело топтаться на углу Бродникова переулка.

— Вот в ту квартиру он и должен прийти, — парень азартно тряхнул чубом, волосы неровной волной прикрыли лоб.

— А ты откуда знаешь? — подивился пенек осведомленности своего приятеля. Он уже давно успел усвоить, что тот шустрый малый. И очень странно, что он до сих пор не пошел на повышение.

— Мне опер знакомый сказал, что Мишка Хват раскололся, указал эту малину. Они собираются контору «Красной зари» ограбить и договорились здесь встретиться вечером. Если кто сюда повернет, так сразу нужно брать. Вот так-то, Гриня.

— Понял, — решительно отозвался Гриня.

Это было едва ли не первое самостоятельное задание. И Гриня знал, что от того, как он с ним справится, будет зависеть и его дальнейшая судьба, а потому сразу вознамерился удивить сослуживцев героическими действиями.

Работа в угрозыске ему нравилась.

Вместе с пайком он заимел уважение односельчан, которые, несмотря на его небольшой рост, отныне смотрели на бывшего шалопая снизу вверх и говорили, понизив голос почти до шепота: «Гринька-то наш в люди выбился! Пистолет на боку таскает да кожаную куртку носит».

— Со двора еще четыре человека стоят, — пояснил чубатый, — там со второго этажа можно спуститься по трубе. Только чего ему ноги-то ломать, когда он может через крыльцо пройти.

— И то верно, — согласился крепыш, уважительно поглядывая на напарника.

Чубатый знал все. И для Грини оставалось большой загадкой, почему же начальство не двигает далее такого сметливого сотрудника.

— Глянь-ка. Кто-то идет! — негромко, скрывая волнение, указал он.

Из темноты, прямо на свет фонаря, шел молодой мужчина в длинной гимнастерке. Держался он очень свободно, слегка размахивал руками и вел себя так, словно ночь принадлежала ему. Остановившись на углу, он щелкнул зажигалкой и с каким-то особым шиком прикурил. Затянулся так, что стало завидно. И затопал прямиком к дому.

— Кирьяна-то приходилось видеть? — спросил Гриня, посмотрев на чубатого.

— Только на фотографии, — несколько растерянно произнес тот. — Но ничего, узнаю. А потом — Сарычев сказал арестовывать всех, кто завернет в этот подъезд.

Мужчина между тем приближался, не сбавляя шага. Так может идти только очень уверенный в себе человек.

— Ваши документы, — вышел вперед чубатый, загораживая плечом проход.

Человек в гимнастерке остановился и с интересом посмотрел на оперативников.

— А, собственно, в чем дело, товарищи, кто вы такие?

Голос незнакомца звучал очень уверенно. С такими интонациями только отчитывать за провинности и ставить очередную оперативную задачу. Начальственный голос, ничего не скажешь, отработанный со всем прилежанием на личном составе.

— Да мы здесь… — слегка растерялся чубатый, — …в оцеплении стоим.

— Я так полагаю, что вы ждете Кирьяна? — строго спросил незнакомец.

— Верно, — заметно смутился чубатый, в упор продолжая рассматривать мужчину.

Тот был довольно молод, с располагающим и привлекательным лицом. Было в его облике что-то такое, что заставляло с ним считаться.

— Позвольте ваши документы? — неожиданно для самого себя сказал Гриня и даже протянул руку.

Лицо мужчины расплылось в доброжелательной улыбке. Подобрело и лицо чубатого, — он тоже угодил под обаяние человека в гимнастерке. Незнакомец вдруг расхохотался, запрокинув острый подбородок. Но вдруг смех его оборвался, и, посмотрев на заметно растерянные лица оперативников, он произнес:

— Товарищи, у меня к вам серьезные нарекания… Впрочем, вы, наверно, меня еще не знаете. Я — Смолин, от товарища Сарычева. Вы поступаете в мое распоряжение.

Чубатый от неожиданности поперхнулся и проговорил:

— Извините, товарищ Смолин… Нас не предупредили, что вы здесь появитесь, — он явно не знал, как себя вести.

— А я, товарищи, могу появиться где угодно! — веско возразил Смолин, заметив его неуверенность. — Работа у нас такая беспокойная. Надо помнить о том, что враг не дремлет.

— Так-то оно, конечно, так, — широко заулыбался Гриня, во все глаза разглядывая нового начальника. В том, что он начальник, Гриня не сомневался.