Воровская правда

Одним из таких был Репа, получивший кликуху за постоянно желтоватый цвет лица. Когда-то он был карманником высочайшего класса, за что в ментовке ему сломали пальцы. Репа пользовался заслуженным авторитетом среди братвы, но сейчас он напоминал обычного быка и готов был предупредить любое желание пахана. Другого его кореша нарекли Лупатый за пучеглазые, словно у крупной жабы, глаза. Некогда Лупатый промышлял квартирными кражами и пользовался огромным уважением среди блатных, был в кодле Муллы, но потом неожиданно поменял «квалификацию» и стал держателем катрана. «Каталы» утверждали, что его катран был одним из самых надежных в Москве. Народ к нему захаживал денежный и серьезный. Вращаясь в среде шулеров, Лупатый не растерял былого авторитета, а, наоборот, умножил его. Трудно было понять, что же заставило такого уважаемого человека, как Лупатый, глядеть теперь Ореху в рот. Деньги? Но каждый из воров по-своему бессребреник, а если чем-то и дорожит, так несколькими глотками горячего чифиря. Возможно, Орех знал о нем нечто такое, что держало именитого вора на коротком поводке и заставляло его смотреть в рот смотрящему и послушно кивать на каждое его слово.

Любой из воров дорожил своей репутацией, как девица невинностью. Варяг вспомнил случай, когда один из блатных — крепкий вор, специализировавшийся на угонах «волжанок», — был осужден за распространение порнографии. Позорная статья мгновенно смыла его былой авторитет. И как он ни доказывал братве, что это все происки ментов, кодла в ответ только издевательски хохотала. Даже молодые быки тыкали ему в спину пальцами, словно самому презренному чернушнику…

Еще в ближайшем окружении Ореха числился молодой вор со звучным погонялом Распутин, отбывавший срок за «гоп-стоп». С печально известным старцем его роднили жгучие сатанинские глаза, а также то, что он мог ввести в грех целый женский монастырь во главе с игуменьей. Распутин был карающим мечом Ореха и в своем подчинении имел гвардию из нескольких десятков быков. Мишке достаточно было шепнуть ему о ненадежности кого-либо из зэков, и распутинская банда буквально рвала неблагонадежного на куски.

Блатные настороженно озирались. И хотя принадлежали они к одной братии, у которой был один отец — воровской закон и одна мать — тюрьма, но горький опыт пребывания на зоне Беспалого заставлял их относиться даже друг к другу с недоверием.

— Что будем делать, бродяги? — дружески поинтересовался Варяг, и взгляд его вновь остановился на Орехе.

Владислав сидел в окружении своих подпаханников, первым среди которых был Грош. Свое погоняло он получил за маленький рост. Этот недостаток сполна компенсировался его необыкновенной храбростью, подобная бывает только у отчаянных подростков. Грош был тем человеком, на которого Варяг мог положиться во всем. Он был дитя тюрьмы — в прямом и переносном смысле этого слова: мать — известная в Поволжье воровка Шурка — родила его в тюремном лазарете в надежде на амнистию. Зона как могла взрастила его. Здесь он с молоком матери впитал горький вкус неволи. Мать-тюрьма не пожелала отпускать его от себя надолго, даже когда он повзрослел. Гроша побаивались: понимали, что тюрьма для него действительно куда более родной дом, чем для любого из них.

Другим сотоварищем Владислава был блатной по кличке Маэстро. Свое погоняло вор оправдывал полностью: в юности он окончил музыкальное училище по классу баяна, но, кроме этого, еще играл на гитаре, виолончели и даже на скрипке. Он был мастером переделывать патриотические песни на свой лад, и даже марш «Прощание славянки» в его устах звучал как эротический шлягер. Родился он в интеллигентной семье: отец его был близок к кинематографическим кругам. Возможно, это обстоятельство позволило Маэстро сняться в четырех детских фильмах, в которых он предстал зрителям домашним мальчиком, влюбленным в аквариумных рыбок. Но через три года после того, как фильмы с его участием вышли на экраны, он был судим за хулиганство. Жизнь его отныне пошла не по пути тех пионеров, что ему довелось сыграть в детстве. В колонии он раскрутился и вместо положенных двух лет отсидел восемь.

Теперь это был авторитетный зэк, хорошо знающий законы зоны.

Третьим подпаханником в команде Варяга был блатной с развеселой озорной кличкой Балда. Веснушчатый, рыжий, с огромным курносым носом, он напоминал простодушного Иванушку-дурачка. Но каждый лох, покупавшийся на его простоватый вид, в дальнейшем испытывал жестокое разочарование. Балда славился тем, что мог оставить любого умника в дураках. В двух воровских зонах он был смотрящим, а в третьей сумел сучий порядок поменять на черный — воровской. В зону Беспалого он был отправлен на перевоспитание, и подполковник уже не раз грозился засадить Балду в сучий барак. Но тот был далеко не прост, о таких, как он, даже пресс-хата ломает клыки.