Воровские истории города С

Через два дня Инна узнала продолжение душераздирающей истории: ее сестра Катерина, поздно вечером вернувшись домой, обнаружила Юрика спящим на ступеньках лестницы, у своих дверей. Она растолкала племянника, впустила в квартиру, накормила, уложила спать, а на другой день не досчиталась кольца с бриллиантом и наручных часов.

— Зачем ты его пустила? — расстроилась Инна. Случаев с воровством у них в семье еще не было. — Ты же знала, что он нас обчистил!

— Так он же ребенок…

Устоявшийся стереотип ребеночка, тем более племянника, никак не ломался. Снова пришлось звонить Елене.

* * *

Возвращение украденных вещей затягивалось. Юрка их сразу оприходовал — куда-то спустил. (Домой — ни-ни — ничего не приносил). Отец смог «отловить» только кольцо — в ломбарде. «Добрый дядя» сдал за паренька колечко, он же (с Юркиных слов) воспользовался и деньгами. Колечко отцу пришлось выкупать. А после того, как сестры заявили в милицию, пришлось папаше воришки раскошелиться и на часы. Матери инспектор сказал: еще одно такое заявление — и сына отправят в исправительное учреждение. Юрка написал инспектору объяснение и тут же был взят на учет. Своей вины он ни в чем не видел и не мог понять, почему на него все кричат.

Встала проблема: что делать в семье с вором? У молодых сомнений не было: горбатого могила исправит, в данном случае тюрьма. Старики жалели «ребенка» и не верили в то, что он сам, по собственной воле, ворует. Он де заблуждается, у него это пройдет. А «ребеночек» все лето «промышлял»: прикидываясь голодным, покинутым родителями, просился на постой к добрым родственникам и знакомым; кормился у них и непременно «благодарил» по-своему: воровал у каждого мелкие, но дорогостоящие предметы, которые можно было легко продать. Покупатель всегда находился… После очередного скандала дома он уходил от родителей и, являясь среди ночи к бабушкам — то к одной, то к другой, снова плакался. Его кормили и оставляли ночевать. На бранчливые замечания молодых — не приваживать вора и не устраивать для него «малину» — бабки отмалчивались, лишь регулярно сообщали родителям, где их чадо.

Чадо же тырило все подряд, особенно у знакомых и друзей родителей: там 500 рублей, там вставную челюсть с «золотыми» зубами, там колечко. Знало: свои закладывать не будут, пожалуются родителям; а с родителями разговор короткий: поругают, побьют; если к трубе цепью не прикуют (отцу для беглеца пришлось изготовить специальные «кандалы», потому что из закрытой квартиры он сбегал через окно, невзирая на этаж) — ищи ветра в поле…

* * *

Откуда нагрянула эта чума на семью? Где малец нахватался этой воли?

Поначалу Елена Петровна не больно-то и задумывалась: с мужем бы разобраться, семью сохранить, а дети как-нибудь вырастут. Старший сын — парень что надо: скромняга, помощник. Почему младший такой?

Верить в худое не хотелось. Когда узнала кой-какие факты: у деда стащил «брегет»; у тети, которая мыла его парализованную бабушку, — часики; у отца — деньги, — решила, что это, видно, с рожденья ему дано: еще из детского садика младшенький часто побеги домой устраивал. И потом с ним были хлопоты: в третьем классе начал дышать клеем — дружок у него такой завелся. Потом стал уроки пропускать и врать безбожно — бабушке, матери, особенно отцу, так как у того всегда разговор короткий был, недаром фамилия Кулаков. Приходилось сына и в школу отводить, и из школы встречать. А в шестом классе он совсем как с цепи сорвался.

Замечала Елена Петровна: не всегда он таким шальным был. То тихий мальчик, даже пугливый, дома сидит, маме помогает, чуть ли не за юбку ее держится — то глаза вдруг станут томными, «словесный понос» откроется (болтает что ни попадя, а то и невпопад), и храбрым сделается без удержу. Тут и жди снова чудес: побега, новых жалоб от потерпевших. Она это, оправдывая его, связывала с фазами луны: как, мол, полнолуние, так Юра шалеет. Потом снова сникнет, ходит как сонный. Но затем стала отмечать, что и в новолуние Юра может «ошалеть». Сходила к психотерапевту. Он посоветовал парня драть и за провинности не кормить.

Драли. Голодом, что было трудно устроить, дня по два морили — хоть бы хны. Связался с дружком, который кучу добра своей мамаши на рынок вытащил: хрустальные вазы, чайные сервизы, норковую шапку, серебро, золото. А «добрые тети» — рыночные торговки — все скупили у пацана за бесценок. И Юрка брал с него пример: папа лишился автомагнитолы, которую хранил в шкафу, мама — сережек и электроножа (да мало ли еще чего — за всем не усмотришь). В свои двенадцать лет ребеночек в открытую стал курить, родителями понукать, иногда напивался, а в пьяном виде принимал «секс по телефону» на огромные суммы — и не только дома…

* * *

С ребеночком, недавно достигшим тринадцати лет, мне привелось побеседовать.

— Юра, в чем же дело, откуда это в тебе взялось — тяга к бродяжничеству, воровству?

— Чтобы быть таким, как все ребята, с деньгами.

— Откуда у них деньги?

— Ребята берут на пляже у пьяных, грабят пьяных дядек во дворах. Спросят: «Дай денег». Потом — как двинут! Деньги отобрали — и айда.