Воровство и обман в науке

Странно, но именно мысль о немощи тела, подняла в Атанасове всю мощь былого духа. К трибуне он шел с ясной головой, свободно держался и говорил. У него не было намерения выплеснуть ушат грязи на сидящих рядом самозванцев. Он только хотел во всех подробностях, не упуская из внимания ни одной мелочи, восстановить пройденный к компьютеру путь шаг за шагом, минута за минутой…

Атанасов с детства смотрел с отвращением на счеты, которые привлекали многих его сверстников. Желтые костяшки наводили мистический ужас, почему-то напоминая кладбище и мертвецов. Наверное, так действовали на воображение цвет и связанный с ним щелкающий звук. Казалось, будто лязгает зубами оживший покойник. Он не представлял, как можно со счетами играть или работать, целый день гоняя деревянные шарики из стороны в сторону: туда-сюда, туда-сюда… Этак впору с ума сойти!

В школе из-за монотонного складывания и вычитания цифр "в столбик" Джон начал испытывать раздражение к урокам математики. Особенно его бесили примеры с четырехзначными числами. Как ни старайся, все равно вклинится какая-нибудь ошибка. Иное дело — задачи, где требуются логика и поиск оригинального решения. Красиво решенная задача говорит об умении нестандартно мыслить. А о чем говорит правильно решенный пример? Только об усидчивости и концентрации внимания.

Решать задачи Атанасов любил. Его голова вообще была постоянно полна самых дерзких замыслов и никогда не отдыхала. Идеи сыпались из него, как из рога изобилия: чистые, сверкающие, похожие на золотой дождь. Причем каждую хотелось сделать осязаемой тут же, немедленно, как только она пришла. Это только бесцветные мысли неуловимы. А у него они переливались всеми цветами радуги. Вот другие бы увидели раскрывавшуюся перед его мысленным взором необычную красоту!

Однако без тщательных расчетов на бумаге дать идее жизнь не получалось. Вероятно, поэтому Атанасов сосредоточился на главной — создать т^кую быстродействующую машину, которая бы значительно ускорила счетный процесс, довела его до автоматизма и освободила мыслящих людей от лишних затрат мозговой энергии.

Вместе с Берри он приступил к осуществлению проекта. Но что-то в эскизе машины Атанасова не устраивало. Что именно — он понял только через семь лет. Осенило на лекции, когда работал в Университете штата Айова: надо разделить в интеграторе вычислительные функции и функции памяти!

Так и поступили, но в разработке опять имелся изъян. В ее основу был положен ошибочный метод вычислений, построенный на аналогии чисел с какими-либо физическими величинами. А что если заменить его цифровым?

Но он не был первым, кто пришел к этой мысли. Независимо от Атанасова ее уже попробовали "на зуб" американцы Гевард Эйкен, Джон Стибец и немец Конрад Цузе. Невольно всплыла в памяти цитата из Екклезиаста: "Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем? Что было, то и будет: и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем". Не стоит ли ему в таком случае поискать неувязку в другом месте? Начать с начала? Он начал, но разрешить головоломку все равно не удавалось. А на календаре уже значился 1937 год.

Время неумолимо бежало вперед, однако путь все еще продолжал быть усеянным тернием и волчцами. Но вот однажды, когда Атанасов в очередной раз подзадержался в лаборатории, где обычно проводил физические опыты, его вдруг охватила странная дрожь. Природы ее он понять не мог. Холода вроде бы не чувствовал, а всего трясло, как при лихорадке. Сердце замирало, руки и ноги коченели.

Полагая, что все же замерз или простудился, Атанасов спустился вниз, к автомобилю, включил печь, чтобы хоть немного обогреться. Дрожь все равно не отпускала. Его рука сама по себе потянулась к ключу зажигания. Нажал на газ, резко рванул с места. Куда и зачем ехал — не знал. Очнулся, когда заметил, что покинул не только пределы города, но и штата. Двести километров отмахал, как один. С чего бы все это? Какая неведомая сила занесла его в незнакомое место?

Атанасов припарковал машину, вышел из нее, огляделся. Неподалеку плясала разноцветными огоньками вывеска придорожного бара. Бар служил, по-видимому, еще и рестораном, поскольку в углу приткнулось несколько столиков. Но и стойка, и столики в основном пустовали. Он сел за столик, не раздеваясь, прямо в пальто, и тут внезапно ощутил на себе его тяжесть. Или тяжесть была в нем самом, давила изнутри?

На всякий случай он освободился от пальто, пристроив его на соседний стул. Ужасно захотелось расслабиться и выпить. Да, выпить! Стакан спиртного согреет его и приведет в порядок мысли, которые начали разрывать пополам голову еще в лаборатории. Мысли по поводу компьютера, будь они неладны!