Ворожей (сборник)

– Ты, Север Иванович, лежи себе до полного здоровья, – наказал я. – А за Чайкой – дай адрес, я и сам смотаюсь.

Вошла медсестра. Она держала шприц вверх иглой, как свечку. – Ха! – воскликнул Север. – Да кто же тебе там ее выдаст?! Я же наказал сеструхе, чтоб никому, ни под каким предлогом. Понимаешь такую ерунду? Там все строго. Да и кум, чего доброго, огреет тебя чем попало… на всякий случай. Нет. За Чайкой я сам покачусь. Ты уж потерпи чуток.

– Готовимся не спеша, – продиктовала сестра Северу, и по тому, как герой, кряхтя, поворачивался, со стоном оголял зад, я понял, что состояние его не так уж радужно. Сломанные ребра – это мне было известно по собственному опыту – дело весьма затяжное.

Я вздохнул, жалея Севера, и оттого еще, что свидание с Чайкой откладывалось на неопределенный срок.

К полудню я обогатился от Алексея дополнительными подробностями и фактами относительно заказчиков и исполнителей прогремевшего, как гром, дела. Хотя знали о нем пока немногие.

Глубоким вечером моя машинка поставила точку в пылавшей страстью и справедливым гневом статье.

Утром я отдал один экземпляр Алексею для Валентина, тепло попрощавшись с ним и его друзьями: в этот день все они улетали. Второй, иллюстрированный былыми и последними фотографиями, отнес в редакцию центральной газеты.

Редактор – человек средних лет, тощий, сухой и строгий, как ворон, внимательно прочитал страницу за страницей, медленно просмотрел фотографии и вдруг как-то остро взглянул на меня.

– Послушайте, – сказал он. Волнение переполняло его. – Это же взрыв. Сенсация! Почему я вас не знаю? Хотя, подождите. Никитин, Никитин. Это не вы писали о наших пограничниках в «Комсомолке»?

Мне пришлось сознаться.

– Конечно, вы не местный, – догадался редактор. – Где же вы сейчас живете?

Я вздохнул, так как понял, что мне в десятый раз придется излагать свою злополучную историю с потерей командировочных и прочей чепухой. Но деваться было некуда, и я поведал все с самого начала, не забыв упомянуть и морскую избу, и тайную пещеру, и героев битвы – погибшего Сысоева с раненым Севером Ивановичем Калюжным. Впрочем, часть этого рассказа была в самой статье.

Редактор снова взял мою рукопись и уставился в первую страницу.

– Все это очень серьезно. Тут упоминаются такие имена… Мне нужно все проверить.

Я вынул из кармана заготовленную заранее бумажку и подал редактору.

– Вот телефон начальника одного из отделов по борьбе с организованной преступностью, город Москва. Но сейчас он здесь. Звоните теперь, потому что через пару часов его группа улетает.

Редактор немного подумал, видимо, собираясь с мыслями, а затем набрал номер. Представившись, он затем долго и напряженно слушал, что, очевидно, сообщал ему Алексей. Положив трубку, постучал карандашом по моей статье и, в раздумье, сказал:

– Хорошенькие дела. Где же вы, извиняюсь, обитаете в вашем положении?

– На этом самом причале и обитаю, – снова вздохнул я.

– Хорошенькие дела, – повторил редактор, изучая мое удостоверение, и набрал номер телефона. – Я загибаюсь без толковых сотрудников, а они бросаются людьми, как рыбьей чешуей.

– На связи, – послышался в трубке мужской голос с офицерской интонацией.

– Николай Иванович, зайди ко мне, – распорядился руководитель газеты. – Вот деятели, – продолжал возмущаться редактор. – К нам прибыл, можно сказать, писатель. Ну мало ли, что могло случиться. Конечно, деньги серьезные. Но ведь все бывает в жизни. А выбрасывать с бухты-барахты человека за борт – это уж, ей-богу, ни в какие рамки…

Дверь отворилась, и в кабинет вошел невысокий, круглый парень с веселыми, живыми глазами. Верхнюю губу его покрывали густые усы, росшие из-под носа, как два диких куста. На нем был толстый цветной свитер, в руке – папка, из которой торчал готовый к действию карандаш.

– Познакомьтесь, – предложил нам редактор, и мы, назвав себя, учтиво пожали, как положено, друг другу руки. – Мой заместитель, – объяснил в дополнение заведующий газеты. – Талантливый журналист, поэт, романтик, охотник, рыбак, словом, я думаю, подружитесь.

Последняя фраза дохнула на меня теплым ветром, обозначив какие-то, пока еще неясные, перспективы.

– Представь, Николай Иванович, нам прислали из Москвы молодого специалиста. С ним тут случилась беда – потерял командировочное, деньги. Но вместо того, чтобы помочь, они, – я имею в виду горком молодежи и небезызвестного тебе Владимира Придорожного, – они выбрасывают человека на улицу, голого и босого! А он, вопреки всему, вжился, окопался, как крот, и посмотри, какую бомбу нам притащил.

Николай Иванович сочувственно поглядел на меня.

– Кому это, Михаил Степанович, может нравиться, кроме Придорожного? – ответил вопросом на вопрос заместитель.