Ворр

Гертруда вывернула руку и уставилась на Сирену с выражением, какого не узнал никто из присутствующих.

– Не говори со мной как с ребенком!

Сирена почувствовала пощечину слов по лицу и раскрыла глаза, лишившись дара речи.

– У нас серьезные проблемы, а ты притворяешься, что ничего не случилось?! Впархиваешь, будто никаких ужасов не бывало. Смеешься, а я не могу даже улыбнуться! – Гертруда боролась со слезами, стискивая трясущиеся кулаки. – Я не могу заснуть; я все вижу тех людей и этого ужасного монстра. Измаил пропал, а нас втянули в самую пучину страшного преступления!

Девушку мгновенно пересилил бурный поток ранее сдерживаемых чувств. Он извергся всхлипами и содроганиями, а ее поза и речь провалились в неуправляемые влажные конвульсии. Сирена подвела Гертруду к софе, где та поддалась смятению и рыдала, пока в ней ничего не осталось. Растущий вес тела перемежало тихое шмыганье, с которым она засыпала в руках подруги.

Сирена оставалась совершенно неподвижна, чтобы не разбудить Гертруду из глубины столь живительного отдыха; ту вывернуло наизнанку утомительным приступом, но сон по своему плоскому спокойному окончанию преобразит девушку. Они обе вымокли от ее слез; блузка Сирены холодно липла к груди, где покоилась Гертруда.

Из своего поневоле неподвижного положения Сирена оглядела комнату, позволив разуму перебрать их совместные приключения. Почему Гертруда проронила слово «преступления»? Ничто из их поступков нельзя назвать преступлением; общение с этими сомнительными молодчиками было тайным, но не преступным: она заплатила за их услуги, которые на поверку оказались хуже чем бесполезными. Она слегка подвинулась, чтобы переместить вес; спящая издала тихий стон. Сирена погладила подругу по голове и вернулась на место. Она продолжала небрежный осмотр комнаты, стараясь смягчить растущее неудобство и отвлечься от иголок, впивающихся в ноги.

Иногда ей казалось, что ее пытливые глаза живут своей собственной жизнью; их взгляд постоянно витал и опускался на вещи, чтобы охватить их формы и смысл. Он всматривался в спутанный сад персидского ковра, воображая разнообразных арабесковых существ, что в нем прячутся. Оглаживал изогнутые ножки темного кресла из красного дерева и плавно скатывался по его атласной подушке. Заметил низкую тень, залегшую за креслом, мазнул по яркой латуни каминной решетки, затем быстро метнулся обратно к тени, чтобы пристальнее ее изучить.

Должно быть, это вызвало шок узнавания, так как Гертруду что-то разбудило. Она вздрогнула и вздернулась, осознав свое неловкое положение. Заспанно стирая слюну с лица, заметила ее тонкие следы на блузке Сирены.

– О, о, мне так жаль! – выпалила она. – Прошу, прости меня, это безобразие.

Она быстро вскочила и пошатнулась, все еще разбалансированная после прильнувшего сна и его липкой паутины несформировавшихся образов. Сирена уже была на ногах, готовая к падению, расставив руки. Но Гертруда выправилась и посмотрела на подругу, сжав обе ее руки в своих. Гертруда вернулась, надежно закрепилась в старой доброй себе.

– Должно быть, ты считаешь меня такой дурочкой! Как я могу надеяться это загладить? Мне так жаль – я не спала три ночи и мои нервы истрепались вконец. – Она снова заметила смятую и сырую блузку Сирены и собственный неприглядный вид. – Прошу, прости. Ты была мне дорогой подругой, а я так ужасно за это отплатила. Я найду тебе что-нибудь теплое и разведу огонь; здесь холодно, мы почти не пользуемся этой комнатой, – она хлопотала, суетилась и лебезила по дороге к двери. – Один момент, пожалуйста, устраивайся удобнее, мы затопим камин.

И тут же ушла. Сирена дождалась тишины, потом быстро прошла по комнате и нашла саквояж, таившийся за креслом.

Через несколько минут Гертруда вернулась с капотом и подносом, где стояла бутыль теплого молока с добавкой рома. За ней следовал Муттер с растопкой и дровами. Сирена уже вернулась на свое место, но цвет ее лица изменился; она смертельно побледнела, улыбка была накинута на сжатые зубы. Занятая хозяйка не заметила перемену в подруге; слишком уж увлеклась камином и сервировкой напитков. Гертруда предложила промокшей гостье войти в капот на полу, подняла его с улыбкой и взмахом, словно внезапно повеселевший матадор. Сирена облачилась в платье, и они сели вместе с согревающим питьем перед пышущим огнем. Муттер ушел, не сказав ни слова, но бросив многозначительный взгляд на Гертруду, который, как они верили, Сирена не видела.

– Сирена, прошу простить мое возмутительное поведение. Я очень устала и не вполне здорова.

– Мне надо было заранее известить о визите – кажется, я застала тебя врасплох, – сказала Сирена, делая глоток.

– Нет-нет, ты всегда желанный гость. Теперь расскажи, что ты поделываешь.

Сирена оказалась не готова к смене темы, но на миг сделала поблажку подруге.

– Ах, то да се, пытаюсь найти новую цель в жизни.

Гертруда озадаченно подняла бровь и склонила голову.

– Ты слышала о Хоффмане? – пустила пробный шар Сирена.

– Ах да, он исчез, верно?

– С лица земли.