Воруют! Чиновничий беспредел, или Власть низшей расы

Ну, прямо «Буря в пустыне» образца тридцатых!

Над морем реют гиропланы-автожиры – предтечи вертолетов. Они охотятся за вражескими подлодками и корректируют огонь своих тяжелых кораблей. Работают радары. Правда, японцы покрывают самолеты радиопоглощающей краской, и потому эффективность радиолокации сильно падает. Блин, это же идея «стелс»! Воздушные крейсеры американцев атакуют японские корабли: двухтонные бронебойные бомбы прошивают стальные палубы врага и корежат нутро их кораблей. Японцы пускают в ход телеуправляемые торпеды: их лодки могут стрелять ими с большой глубины…

Да, читатель, мир уже бредил войной. Войной высокотехнологичной и беспощадной, идущей в бешеном ритме. Он чувствовал ее приближение. Подготовка СССР к войне требовала железной дисциплины. Здесь не было времени на дискуссии и оппозиции. Надо было успеть построить и промышленность, и вооруженные силы, которые еще в 1929-м были почти небоеспособны и могли выдержать столкновение с противником максимум масштаба Польши. Поэтому Сталин жестоко подавлял несогласных, требовал порядка и выполнения приказов. Иначе было просто не выжить.

Но это же порождало смертельное противоречие: само строительство нового общества – первыми в мире! – требовало свободы дискуссии, вольного интеллектуального поиска. Но жесткая армейская дисциплина все это подавляла. И здесь заключалась трагедия страны: либо допустить свободу дискуссий и оппозиции, но рухнуть под ударами сильного противника через считаные годы, либо выстоять в войне, но потерять свободу поиска.

СССР не смог решить этой проблемы. Хотя Сталин и пытался сделать это, в конце жизни начав дискуссию о будущем Союза, написав великолепную работу «Экономические проблемы социализма», где, собственно, и выдвинул идею страны-высокотехнологичной корпорации. Но было уже поздно: пришел страх. Страх перед доносами и лагерями за неблагонадежность. Железная дисциплина обеспечила победу в 1945-м, но придавила интеллект нации. Как я ни уважаю Иосифа Виссарионовича, но обязан признать горький факт. Ни при Хрущеве, ни при Брежневе таких дискуссий-поисков не велось – все заменил импорт западных теорий, враждебных СССР. Фрондеры становились антисоветчиками. А в идеологии и философии царила мертвая, казенно-скучная, застывшая сусловщина. А в итоге – низшая раса у власти. И пустышка-Горбачев.

Марксистско-ленинская идеология превратилась в догму. Она уже не отвечала ни духу времени, ни его вызовам. В омертвелую догму перестали верить – в том числе и сами коммунисты. А разрушение веры в идею и общее дело на ее основе порушило и страну: ибо СССР – идеократия. На место светлой идеи и общего дела пришли алчность, жевательные рефлексы низшей расы, дикие суеверия и пещерный национализм.

Трагедия правящей партии

С этой причиной тесно связана вторая – загнивание партии. В СССР существовало два управляющих аппарата: государственный и партийный. Партия дублировала государство: в ЦК были даже отраслевые отделы – например, тяжелой промышленности, легкой, машиностроения и т. д. То же дублирование было и на местах: горсовет и горисполком – и городской комитет партии, если брать города. Или областной совет, облисполком (администрация) – и обком КПСС.

Вроде бы за управление страной отвечали государственные органы, но на самом деле их часто подменяли партийные структуры, обладавшие властью, но при этом почти безответственные. В итоге партия стала разлагаться, в нее потянулись существа низшей расы: чтобы сытно есть, брать взятки, превращать власть в материальные блага, но не работать.

Сталин, понимая эту опасность, с середины 1930-х пытался воплотить в жизнь свой план: убрать партию от рычагов непосредственного управления, оставив в ее руках целеполагание, идеологию и подготовку кадров высокого качества. Именно это и стоило Иосифу Виссарионовичу жизни. После него все понеслось по дороге разложения – и так вплоть до 1991 года. Загнивание партии вкупе с догматизацией ее учения стали смертельной болезнью страны.

Именно поэтому уже в 1950-е годы СССР теряет культурно-стилевое лидерство. Если нам в тридцатые подражали, то потом Запад начинает успешную экспансию культурных кодов. Появление стиляг было первым поражением, нанесенным нам на этом фронте. Потом были битники, рок-н-ролльщики, битломаны, хиппи – и далее по списку. Создать свои молодежные стили, моды и музыку СССР не смог. Не появилось каких-нибудь «танкистов» или «гагаринцев». Или «андромедовцев». В архитектуре, прическах, одежде, дизайне СССР стал просто следовать за США и Европой. То же самое – ив философии. Ну а от всего этого до разочарования во всем нашем был всего один шаг. Мертвая идеология и выродившаяся правящая партия просто не могли выработать своего стиля жизни. Тупо следуя философии «благосостояния», правящие верхи СССР упустили развитие самих людей.

Добавим к этому отсутствие системы спартанской подготовки элиты (здесь Гитлер намного опередил СССР), и вот вам еще одна причина вырождения власть имущих в Союзе.