Восемь

— Итак, ты признаешь, что заблудилась?

— Я не заблудилась! — закричала Лили, ее голос эхом отдавался от сияющих камней, которые окружали нас. — Я просто ищу кое-что, нечто особенное. Знак. Она говорила, что здесь, на этом самом месте, должен быть какой-то знак. Он вроде как имеет некий тайный смысл…

— Для кого? — задумчиво спросила я.

Лили непонимающе уставилась на меня. Луна светила так ярко, что я могла разглядеть, как кожа на ее обожженном носу понемногу слезает.

— Я имею в виду, он похож на радугу? Или на молнию? Или на огненные письмена на стене «Mene, mene, tekel…»31

И тут мы с Лили потрясенно вытаращились друг на дружку: нас обеих осенило. Она включила фонарик и направила его на скалу перед нами. Точно, вот он — знак!

Это был огромный наскальный рисунок, он занимал всю каменную стену: дикие антилопы, бегущие по равнине. Даже тусклого света наших фонариков хватило, чтобы его яркие краски заиграли. В центре была изображена одинокая колесница. Неведомый художник мастерски передал ощущение скорости: колесница мчалась по равнине, а управляла ею охотница в белоснежных одеждах.

Мы разглядывали рисунок довольно долго, направляя лучи фонариков на разные участки стены, чтобы получше рассмотреть каждую изящно выписанную деталь великолепной панорамы. Стена была высокая и широкая, изогнутая подобно фрагменту сломанного охотничьего лука. Нарисованные животные в панике спасались бегством по древним равнинам, а посреди всего этого хаоса мчалась небесная колесница в форме лунного серпа на колесах с восемью спицами, запряженная тройкой лошадей. Грива одной лошади была красная, другой — белая, третьей — черная. Правил небесной колесницей чернокожий человек с головой ибиса, он стоял на коленях и крепко держал вожжи, сдерживая неистовый бег коней. Позади колесницы развевались две ленты; переплетаясь, они образовывали восьмерку. А над всей панорамой, над людьми и животными, словно белая Немезида, парила богиня. Неподвижная как изваяние посреди стремительно бегущих фигурок, она замерла спиной к зрителю, и волосы ее развевались на ветру. Длинное, очень длинное копье, которое богиня держала в руках, изготовившись нанести удар, было направлено не на антилоп, несущихся в безумии прочь, а куда-то вверх, в звездное небо. Ее тело пересекала жесткая, колючая восьмерка, состоящая из двух треугольников. Цифра была не нарисована, а выбита в камне.

— Вот оно, — затаив дыхание, прошептала Лили, глядя на рисунок. — Ты знаешь, что означает эта фигура? Два треугольника, напоминающие песочные часы?

Она провела по стене фонариком, выделяя его светом фигуру:

— Когда я увидела на Минни ее наряд, я все старалась припомнить, что он мне напоминает, — продолжала она. — Теперь я знаю. Это лабрис — древняя двухлезвийная секира, по форме она напоминает цифру восемь. Она была в ходу на Крите У древних минойцев.

— Какое это имеет отношение к тому, зачем мы здесь?

— Я видела ее в книге о шахматах, которую мне показывал Мордехай. Самые древние шахматы были обнаружены во дворце царя Миноса на Крите. Это место, где был построен знаменитый лабиринт, названный в честь священной секиры. Шахматы эти появились за две тысячи лет до нашей эры. Они были сделаны из золота и серебра и украшены драгоценными камнями, совсем как шахматы Монглана. В центре доски был вырезан лабрис.

— Прямо как на одеянии Минни, — вмешалась я. Лили кивнула и в возбуждении принялась размахивать фонариком.

— Однако я думала, что шахматы изобрели не раньше шестого или седьмого века нашей эры, — добавила я. — Всегда считалось, что они пришли к нам из Персии или Индии. Как могла эта минойская доска быть такой древней?

— Мордехай и сам много писал по истории шахмат, — ответила Лили, снова поворачивая луч фонарика к женщине в белом. Охотница стояла в своей лунной колеснице с пикой в руке, направленной к небесам. — Он считает, что критские шахматы сделал тот же парень, который построил лабиринт, — скульптор Дедал.

Теперь все начало вставать на свои места. Я взяла фонарик из рук Лили и направила его на поверхность скалы.

— Богиня луны, — прошептала я. — Ритуал в лабиринте… «Крит, драгоценный камень, покоящийся среди темных, как вино, морских вод…»

Крит, вспомнила я, как и другие острова Средиземного моря, был заселен финикийцами. И как и в Финикии, там совершали обряды, посвященные богине луны, и какую-то роль в этих ритуалах играл лабиринт. Я снова посмотрела на наскальные рисунки.

— Почему в центре шахматной доски был вырезан лабрис? — спросила я у Лили, уже зная ответ. — Мордехай говорил тебе?

Хотя я и подготовилась к тому, что сейчас услышу, от слов Лили по спине у меня пробежала дрожь — как и при виде белой фигуры на стене.

— В том-то все и дело, — тихо сказала моя подруга. — Чтобы убить короля.