Восемь дней Мюлера

До недавнего времени вышеизложенная точка зрения представлялась типичному жителю Палеополиса единственно возможной. Но несколько лет назад среди девиц высшего света распространилась мода переодеваться в мужские одежды и ездить в университет на лекции. Говорят, начало этой моде положила принцесса Дарья Кабан, знаменитая неестественной склонностью любить девочек, переодевшись в мужское платье. Но как бы эта мода ни появилась, продолжали и распространяли ее не мужеподобные извращенки, а нормальные приличные девушки. В старшем поколении многие возмущались, но разумные люди восприняли эту новость спокойно. В каждом поколении обязательно появляется хотя бы одна дурацкая мода, нынешние отцы семейств, например, в юности обожали устраивать с черножопыми рабынями дикие пляски, переходящие в оргии. Дворянские девушки, правда, в подобных безобразиях не участвовали, но не зря священных писаниях написано, что каждое следующее поколение превзойдет в разврате и извращениях отцов и матерей.

Большинство девушек, участвовавших в этом развлечении, находили его скучным и посещали лекции исключительно под влиянием моды, а не из-за потребностей в познании мира или еще чем-нибудь подобном. Некоторые девицы, наиболее легкомысленные, рассчитывали завести так романтическую интрижку, которая, если боги позволят, глядишь, перерастет в светлое чувство если не с принцем, так хотя бы с маркизом. Но реально без родительского благословения такая интрижка может перерасти только в порку. К сожалению, эту нехитрую премудрость понимают немногие юные барышни, а большинство настроено излишне романтично, чтобы ее понять.

В большом катехизисе, подписанном всеми семьюдесятью семью светлыми богами, под номером тридцать четыре идет заповедь, которую бытовым языком можно пересказать так: "Всякое извращение, доступное воображению, где-то во вселенной существует". Нет предела человеческой извращенности, и какую бы нелепость ни измыслил развлекающийся ум, обязательно найдется человек, который именно такую нелепость полюбит.

Хорошей иллюстрацией этой заповеди стали девушки, о которых идет речь. В обиходе их называют ботаничками, потому что впервые их заметили на кафедре ботаники факультета материалистической философии. Эти девушки находят противоестественное удовольствие в обязанности, которую любой нормальный юноша-студент считает обременительной, хотя и терпимой - отсиживать три часа лекций каждое утро. Стайки переодетых в мужское платье девиц залетают в лекционные залы, усаживаются на первых рядах и старательно записывают, что говорит лектор, а отдельные ботанички, самые отмороженные, даже задают умные вопросы. А когда лекции заканчиваются, и студенты идут в буфет вдуть по пиву, ботанички тоже идут с ними, и тоже пьют пиво, а в перерывах между кружками сквернословят так, что не от каждого грузчика такое услышишь. Юноши, наблюдавшие непотребство, делают вид, что не понимают, какого пола их компаньоны, и тоже не ограничивают себя в выборе слов, их это тоже прикалывает. Бывает, ботанические компании засиживаются в тавернах до глубокой ночи, и ходят упорные слух, что иногда такие посиделки перерастают в оргию. Чуть ли не у каждого студента был знакомый, чей знакомый знаком с одним из непосредственных участников такой оргии, но сам лично никто в ней, конечно, не участвовал.

На самом деле оргии так не происходят, просто ботаничка-оторва по имени Лайма и студент-раздолбай по имени Юджин однажды вечером нажрались вина сверх меры и сильно понравились друг другу, как часто бывает по пьяному делу. Лайма еще немножкр соображала, а Юджин не соображал уже ничего, и примерещилось ему, что Лайма - не переодетая в парня девица, а реальный парень, а сам он, Юджин, не нормальный парень, а гомосек, но не презренный, а вполне достойный - по пьяни чего только не примерещится. Короче, Юджин полез к Лайме целоваться, та прикололась, что все вокруг думают, что она не развратница, а педик, стала хохотать и изображать стереотипного манерного педика, короче, все здорово повеселились, но оргии не было, никто даже не разделся.

Лайме нравилось учиться. Обычный студент воспринимает слова лектора как поток бессмысленных сведений, которые нужно тупо зазубрить. Редко кто начинает интересоваться смыслом, прячущимся за учеными словами (чаще все, кстати, там не прячется ничего), и до Лаймы не было случая, чтобы девушка всерьез увлеклась университетской наукой. А Лайма увлеклась всерьез, и даже подумывала, не попросить ли отца записать ее на медфак под видом юноши. Но пока не просила, боялась, что ответом на такую просьбу может стать порка.