Восемь Драконов и Серебряная Змея

— Замечательный ответ, Шэчи, — Су Синхэ отвёл взгляд в сторону, пряча предательски блеснувшие влагой глаза. — Отвечу же и я тебе. Уже долго я жил в ожидании смертей — моей, учителя, моих учеников… Дин Чуньцю никогда не оставил бы нас в покое, и рано или поздно пришел бы за нашими жизнями. Я жил в ожидании разочарования — избранник учителя мог оказаться корыстным мерзавцем, неумелым глупцом, или, что хуже, попытался бы отвергнуть дар учителя после его получения. В мире не так уж много достойных людей, готовых бросить свою прежнюю жизнь ради чужого долга мести. В эти два дня, ты подарил мне надежду. Ты умен, прилежен, и не лишён чести. Пусть легкомыслие молодости порой толкает тебя на странные поступки… а иной раз, и вовсе, с обрыва, — он насмешливо ухмыльнулся, — ты не только способен, но и искренне хочешь исполнить наказы нашего учителя. Ты уже оказал секте Сяояо услугу, не став отнимать жизнь Уя-цзы ради лишней толики силы. Я верю — тебе будет сопутствовать успех, и эта вера словно сбрасывает с моих плеч прожитые годы, наполняя мое сердце радостью.

— Я не подведу, ни тебя, ни учителя, — серьезно ответил юноша, и озадаченно нахмурился, припомнив самое начало речи Синхэ:

— Постой-ка, братец, твои ученики? У меня уже есть младшие?

— Есть, — степенно кивнул тот. — И любой из них старше тебя по возрасту, — самая малая тень насмешки промелькнула в его глазах. — Они скрывают свою принадлежность к секте Сяояо, и называют себя Восемь Друзей из Ханьгу, в честь перевала Ханьгугуань, где я учил их. Каждый из них посвятил свою жизнь одному из восьми искусств — великой четверке, ремеслу, врачеванию, опере, и цветоводству. Они не очень-то известны на реках и озерах, за исключением Сюэ Мухуа, целителя по прозвищу Соперник Яньло. Я не учил их боевым искусствам, и лишь поэтому, мерзавец Дин Чуньцю до сих пор не начал на них охоту.

— После того, как я избавлю нашу секту от всяких дурных последышей, нужно будет разыскать их, и вернуть сюда, — задумчиво протянул Инь Шэчи. — Мои достойные младшие, без сомнения, помогут возрождению секты Сяояо. Да, братец, отчего и ты, и учитель столь много значения придаете изящным искусствам? Мудрец Уя-цзы вытянул из меня все мои знания Четырех Искусств, прежде чем заговорить об ученичестве.

— Это — один из столпов учения нашей секты, — задумчиво ответил Су Синхэ. — Ее основатель, мудрец Сяояо-цзы, установил правило, согласно которому все ученики секты Сяояо обязаны совершенствоваться в изящных искусствах, а ее глава и вовсе обязан быть лучшим в них. Согласно заветам основателя, лишь тот достоин тайных знаний, дарующих истинное могущество, кто обладает живым умом и способностью чувствовать красоту.

— В таком случае, мне предстоит много работы — мои скромные умения никак не превосходят навыки самого Многомудрого Господина, — с намеком посмотрел на старшего товарища Шэчи.

— Ты уже наследник, — пожал плечами Синхэ. — И мог бы стать главой еще вчера, не откажись ты от кольца. В нашем бедственном положении, излишнее следование правилам принесет лишь вред.

— Бедственное положение не продлится вечно, — возразил юноша. — Что за главой я буду, если нарушу заветы основателя? Нет уж, братец, я обязательно тебя превзойду, хоть и нескоро.

— Я с радостью помогу тебе в этом, когда придет время, — довольно ответил его немолодой соученик. — Как-никак, учитель уже поручил мне твое образование.

— Верно, — согласно кивнул Инь Шэчи. — А пока, расскажи мне о Дин Чуньцю, старший. Какими навыками он обладает? Мне нужно знать как можно больше о моем враге.

— Он всегда жаждал силы, и ничем не брезговал для ее получения, — лицо Су Синхэ напряглось, а седые брови — нахмурились. — Чуньцю предпочитает сражаться без оружия, и мастерски освоил Ладонь Сяояо. Также, мне известно, что он практикует запретное искусство Ядовитой Ладони. Этот мерзкий навык не нуждается в каком-то глубоком понимании сути вещей, или же упорных тренировках, — он брезгливо скривился, — лишь в людских жизнях, и ядовитых тварях. Нет нужды описывать его отвратительную практику, но я расскажу все, что мне известно о его возможностях. Ядовитая Ладонь делает своего практика неуязвимым для отравы, и позволяет ему превращать свою внутреннюю энергию в ужасный яд. Касание Ядовитой Ладони смертоносно, а техники ци могут отравить издалека. Я знаю лишь об одном недостатке этого искусства — его приемы не очень-то быстры. Выполнение любого из них требует времени, — Шэчи сосредоточенно кивнул, запоминая сказанное.