Восемь Драконов и Серебряная Змея

Багровая пелена заволокла глаза юноши, и кровь вскипела в его жилах. Раскаленное острие осознания гибели любимой насквозь пронзило сердце Дуань Юя, наполнив его пылающей жаждой мести. Он бросился на своего врага, ведомый лишь одним — желанием убивать. Его атака не была безрассудной — юный далисец прекрасно помнил те поражения, которых стоило ему безрассудство. Сегодня, он впервые в жизни осознанно собирался убить врага — не прогнать, не победить, и не наказать в порыве гнева, но уничтожить, без капли жалости и сомнения.

— Убийца! — вскричал юноша. Его обычно добродушное лицо исказилось, обратившись маской дикой ярости. — Проклятый выродок! Дурная кровь! Тварь! Нелюдь!

Пламенная туча заполнила легкие Дуань Юя, полыхнув взрывом, и сжавшись в жгучую каплю лавы. Этот стремительный сгусток силы прокатился по левой руке юноши, и выплеснулся из большого пальца, уложенного на сжатый кулак. Меч Тайин врезался в защиту Дуань Яньцина, подобно тому, как тяжелый прямой меч врубается в деревянный щит пехотинца, и раскалывает его пополам. Защитная техника старца в маске подалась, утратив свою непоколебимую надежность.

— Сколько раз ты пытался убить моего отца⁈ — кричал юный далисец, не ослабляя нажим. — Два, три, больше⁈ Я уже утратил счет!

Словно третий глаз открылся над правой бровью юноши, пылая обжигающим светом. Эта жгучая вспышка ухнула вниз, к шее, обогнув мочку уха, и скользнула еще ниже, внутрь груди, наполнив нутро Дуань Юя теплом. Оттуда, сгусток ци прокатился по правой руке, к безымянному пальцу, и рванулся наружу быстрым, неостановимым огненным клинком Меча Шаоян, что превратил защиту врага в ничто. Дуань Яньцин, отталкиваясь костылями, поспешно выскользнул из-под разрушительного натиска враждебной ци, что едва не превратила его в обожженный труп.

— Ты хотел принудить меня обесчестить сестрицу Лин, безумный ублюдок! — проорал юноша. — Осталось ли в тебе хоть что-то от человека⁈

Две маленькие звезды, сияющие ледяным жаром, одновременно зародились в горле и груди Дуань Юя. Обжигающая сила, что составляла их суть, прокатилась морозной волной по левой руке юноши, исторгнув из его указательного пальца стремительную, тонкую иглу Меча Янъин, и тут же, следом за ней, плотное, едва ли не вещественное острие Меча Цзюэинь, порожденное средним пальцем, и прошившее воздух быстрее стрелы. Дуань Яньцин, безмолвно распахнув рот, скривился в гримасе боли — оба сгустка ци вонзились в его левое плечо, заставив руку старца в маске бессильно повиснуть, роняя костыль. Судорожно сжав древко второго, он применил технику шагов, отчаянно пытаясь уйти от неминуемой смерти.

— Ты привел мерзавца и разбойника Дин Чуньцю убивать моего дядю, тварь! — не прекращал свои яростные обвинения юный далисец. — Ты, падаль, сговариваешься с отбросами против собственной семьи! Жаль, что бунтовщики убили твоего отца, а не тебя!

На сей раз, болезненные ощущения собирающейся для удара ци остались незамеченными Дуань Юем — его сердце и без того было переполнено болью искреннего горя, и тонкий луч Меча Шаоинь, сорвавшийся с его левого мизинца, ощутился им не сильнее комариного укуса. Дуань Яньцин не смог бы сказать того же — режущий свет пальцевой техники просек его правое плечо, распахав кожу и мышцы, и заставив выпустить костыль из рук. Старец неуклюже зашатался — искалеченные ноги с трудом поддерживали его тело.

— И наконец, твое последнее деяние, — произнес Дуань Юй почти спокойно. — То, что заслуживает безжалостной казни. Ты убил мою любимую, мою Ван Юйянь. За это, ты сгоришь в Диюе, нелюдь.

Лютый, испепеляющий жар зародился в животе юноши, у самого пупка, и прянул вверх быстрой молнией. Обвившись вокруг его правой руки колючей цепью, источающей смертный хлад, поток мощи ринулся наружу сквозь мизинец, сжавшись в тончайшую нить смертоносного луча. Сокрушительный удар Меча Тайян уже готов был прервать жизнь Дуань Яньцина; еще миг, и ничто не спасло бы седую голову старца в маске от разделения ровно пополам, как громкий возглас привлек внимание Дуань Юя, заставив его отвернуться от своей жертвы.

— Юй-эр! — крик Дао Байфэн был до странного напуганным. — Не убивай его! Юйянь жива!

Юноша резко развернулся на месте, забыв обо всем на свете, кроме последних слов матери. Всеразрушающая ци пальцевой техники рассеялась, почти не причинив вреда — лишь кусочек медной маски Переполненного Злом зазвенел по полу, да одинокая капля крови лениво прокатилась по щеке Дуань Яньцина. Дуань Юй со всех ног бросился к лежащей на полу девушке, чью голову поддерживала Дао Байфэн, и рухнул перед ней на колени. Кровавый туман, объявший разум юноши, быстро рассеивался под взглядом карих глаз той, что была для него дороже всего на свете, взглядом осознанным и обеспокоенным. Слезы радости и облегчения потекли по щекам Дуань Юя, смывая остатки боевого безумия.