Восемь Драконов и Серебряная Змея

— Что есть кровь? — немедленно парировал Инь Шэчи. — Жидкость, текущая в наших жилах. Я видел кровь брата Цяо, пролитую мной собственноручно. Она так же красна, как и моя, как и кровь любого из ханьцев. Я не уверен только насчёт тебя, братец Цюаньцин — уж больно много яда и желчи исходит из твоих уст, — он с насмешливым прищуром встретил злобный взгляд молодого старейшины. — Верность семье не заложена в нас при рождении. Брат Цяо считает своим истинным отцом господина Цяо Саньхуая, а своими братьями и товарищами — Клан Нищих, и вольных странников великой Сун. Ожидать от него верности киданям, с которыми он сражался всю жизнь — что ждать восхода солнца на западе. Кто в здравом уме оставит семью, друзей, и побратимов, чтобы перейти к их давним врагам, только из-за кровного родства? Я бы понял подобные домыслы, будь отец и мать Цяо Фэна живы, но это не так. Кости несчастной матушки моего друга были брошены без погребения вот этим «доблестным героем», — он презрительно кивнул в сторону опустившего взгляд Чжигуана, — и его выродками-соратниками, а отец Цяо Фэна похоронен на горе Суншань, в безымянной могиле. Кому брат Цяо станет хранить верность? Елюй Хунцзи, неизменно строящему козни великой Сун? Миллионам незнакомых киданей? Быть может, злодею Елюй Нелугу? Ой, что же это я, — глумливым тоном добавил юноша, — он ведь мертв. Единственный кидань, с которым Цяо Фэн свёл какое-никакое знакомство, пал от руки юаньшуая Ханя. Верно, вам следует опасаться кровной мести брата Цяо, господин юаньшуай, — с преувеличенным участием обратился он к полководцу. Тот, не скрываясь, хохотнул, хлопнув ладонью по столу.

— Бессмысленная чушь и чепуха! — взорвался Ма Даюань. — Праздные измышления глупого юнца! Теперь, когда раскрылась правда о родителях Цяо Фэна, никто не может знать, что творится в сердце этого… киданя! — воздел он трясущуюся руку в направлении главы нищих. — Тем более, что его недавние дела и решения вовсе не показывают верности клану и нашему общему делу!

— Это какие-такие дела? — вкрадчиво поинтересовался Инь Шэчи. — Участие в битве за предгорья Хэншаня, где брат Цяо сразил сотни киданей, защищая великую Сун? Или, может, нечто более раннее, вроде двух былых вторжений Ляо, остановленных им чуть ли не в одиночку? Поведайте нам всем, старейшина Ма: какое из этих дел вызывает сомнения в верности Цяо Фэна Клану Нищих и Сыну Неба?

— Дружба с врагом клана! — рявкнул красный от злости Ма Даюань. — Позорное попустительство его злодеяниям, и намеренное невыполнение долга главы по наказанию мерзавца! Если Цяо Фэн из личной привязанности станет отвергать верность клану, кто скажет, что из-за кровного родства, он не оставит великую Сун⁈ Я не могу допустить, чтобы человек, чья верность клану сомнительна, оставался его главной!

— Все ясно, — с понимающей улыбкой ответил Шэчи. — Значит, из-за личной обиды, вы хотите свергнуть своего главу. Замечательно, замечательно. Для начала, вы, пользуясь своим положением старейшины, задумали убить меня и мою жену руками Цяо Фэна, без какого-либо суда и следствия. Теперь, из-за того, что брат Цяо не желает творить бесчестное злодейство, вы хотите свергнуть его, прикрываясь дурными измышлениями о том, что он, видите ли, предаст все, что ему дорого, из-за происхождения его покойных отца и матушки! Что дальше, уважаемый старший? Клан Нищих начнет грабить путников на дорогах, оправдываясь нуждой в средствах на защиту великой Сун? Думаю, братец Цюаньцин и его младшие поддержат эту идею.

— Погодите, — глухо и хрипло заговорил Цяо Фэн, упреждая очередную насмешку Инь Шэчи, и недовольные отповеди старейшин. — Постой, Шэчи. Поясните мне кое-что, старейшина Ма. По-вашему, убив друга, я докажу свою верность клану и родине?

— Не друга, но врага клана, опасного и коварного! — немного овладев собой, Ма Даюань заговорил с долей прежней уверенности. — Врага, пытающегося казаться праведником, но сколько бы эта змея, — он указал на Инь Шэчи, — не пыталась обернуться драконом, суть ее останется той же! Серебряная Змея — убийца и пособник убийцы, и все, кто верит ему и его лицемерию, лишь обманываются внешней видимостью, как, в свое время, обманулся я! Если вы, глава, неспособны проникнуть сквозь покровы лжи и обмана, которыми этот негодяй окутал свою истинную суть, я готов помочь вам, и со всей уверенностью заявить: казнь Серебряной Змеи и его жены — благое дело. Она — дело, достойное всяческой похвалы. Этим делом, вы и вправду покажете, что для вас нет ничего важнее клана, ваших братьев, и нашего общего дела — защиты великой Сун, и ее народа! — под конец своей речи, старейшина вновь глядел торжественно и гордо, исполненный уверенности в своей правоте.