Восемь гор

Вечером, когда со стола все убирали, отец раскладывал карту и изучал завтрашний маршрут. Рядом с картой лежал серый “Справочник альпийского клуба” и стояла неполная рюмка граппы, к которой отец то и дело прикладывался. Мама наслаждалась свободой: сидя в кресле или на кровати и погрузившись в роман – на час или два, – она уходила в чтение так, что ее словно не было рядом. Тогда я забирался на колени к отцу – посмотреть, чем он занят. Отец был веселым и разговорчивым, совсем не таким, как в городе. Он с удовольствием показывал мне карту и объяснял, как ее читают. Это ручей – показывал он, это – озеро, а здесь стоят хижины. По цвету понятно, где лес, где альпийский луг, где камни, а где ледник. Изогнутые линии обозначают высоту: чем они гуще, тем отвеснее скала, по самой отвесной не пройти; где линии реже – подъем не такой крутой, здесь проложены тропы, видишь? Точки с цифрами обозначают вершины. На них мы и забираемся. Спуск начинается там, где подняться выше уже нельзя. Понял?

Нет, я не понимал. Мне нужно было увидеть своими глазами мир, даривший отцу столько счастья. Спустя годы, когда мы стали ходить в горы вместе, отец рассказывал, что хорошо запомнил день, когда проявилось мое призвание. Однажды утром он собирался в горы, мама спала. Зашнуровывая ботинки, отец увидел, что я стою рядом – одетый, готовый отправиться вместе с ним. Наверное, я оделся под одеялом. В темноте я его напугал: отцу показалось, что перед ним стоит взрослый, а не ребенок шести-семи лет. Отец рассказывал, что в ту минуту я был таким, каким стал позднее, – взрослым сыном, призраком из будущего.

“Может, еще поспишь?” – спросил он тихо, чтобы не разбудить маму.

“Я хочу с тобой”, – ответил я. По крайней мере, так утверждал отец, хотя, наверное, ему просто нравилось вспоминать эти слова.

Часть первая Гора детства

Глава 1

Деревушка Грана стояла в ответвлении одной из долин, и путники не обращали на нее внимания. Над долиной возвышался хребет стального серого цвета, внизу доступ в нее затрудняла отвесная скала. На скале виднелись развалины башни, сторожившей заброшенные поля. От шоссе отходила грунтовая дорога, петляя, она круто карабкалась вверх, к подножию башни. После башни подъем становился более пологим, дорога тянулась по склону и тут, на его середине, вливалась в глубокую долину – казалось, дорога идет на одном уровне, но это было не так. Когда мы впервые ехали по ней, стоял июль 1984 года. На лугах косили траву. Долина была шире, чем казалась снизу, на теневой стороне все заросло лесом, на солнечной – все было покрыто террасами: внизу, среди зеленых пятен кустов, протекала речка – она то и дело вспыхивала на солнце, и это было первое, что понравилось мне в Гране. В то время я зачитывался приключенческими романами. Любовь к рекам привил мне Марк Твен. Я подумал, что в речке можно удить рыбу, нырять и плавать, можно наломать ветки и тонкие деревца и построить плот… Я так размечтался, что не заметил появившейся за поворотом деревни.

– Это здесь, – сказала мама. – Пожалуйста, не гони!

Отец поехал совсем медленно. С самого отъезда он послушно выполнял мамины указания. Дорога петляла, мы спускались то правее, то левее в поднятых машиной клубах пыли, подолгу разглядывали хлева, курятники, бревенчатые сеновалы, рухнувшие или сгоревшие строения, стоящие на обочине тракторы и сеноукладчики. Две черные собаки с колокольчиками на шее выбежали из какого-то двора. Вся деревня, кроме пары новых зданий, казалась сложенной из того же серого камня, что и гора: будто дома принес сюда давным-давно оползень или они выросли из земли. Чуть повыше паслись козы.

Отец ничего не сказал. Мама, первая заметившая эту деревеньку, велела остановиться на небольшой площади и отправилась искать хозяйку, а мы взялись разгружать багаж. Одна из собак подбежала к нам с лаем, и отец сделал то, чего я никогда не видел: он протянул руку, дал собаке ее понюхать, сказал ей что-то ласковое и погладил по голове. Наверное, с собаками ему было проще, чем с людьми.

– Ну как? – спросил он меня, расстегивая ремни на багажнике. – Что скажешь?

“Здорово”, – хотелось ответить мне. Запах сена, хлева, дерева, дыма и неизвестно еще чего окутал меня, как только я вышел из машины, – всё сулило много нового. Но я сомневался, правильно ли так отвечать, поэтому сказал:

– Вроде неплохо, а ты как думаешь?

Отец пожал плечами. Он оторвался от чемоданов и взглянул на стоявшее перед нами строение. С одного боку оно покосилось и, если бы не подпиравшие его столбы, наверняка бы рухнуло. Внутри были уложенные штабелями кипы сена, на сене валялась забытая кем-то джинсовая рубашка.

– Я вырос в похожем месте, – ответил отец так, что я не понял, хорошие у него воспоминания или плохие.

Отец схватился за ручку чемодана и начал его снимать, но вдруг замер. Он взглянул на меня, и я догадался, что он придумал что-то забавное.

– По-твоему, прошлое может повториться?