Восемь идеальных убийств

Не знаю, насколько это ложь – скорее недомолвка, – но, описывая убийство Нормана Чейни в Тикхилле, штат Нью-Гемпшир, я подал это так, будто, задушив его, просто оставил лежать на полу. Однако в действительности, проверив пульс, я, должно быть, запаниковал, поскольку опять подхватил фомку и несколько раз ударил его по голове и по лицу. Не стану описывать, на что он был похож, когда я закончил, но я осел на пол и подумал, что больше уже никогда не встану, что никогда уже не обрету здравый рассудок. Спас меня как раз Ниро, который через какое-то время подошел ко мне. Он дал мне причину встать и выместись прочь из этого дома. По-моему, я подал это так, будто спас Ниро, в то время как на самом-то деле это он спас меня. Очередной литературный штамп, я понимаю. Но правда иногда такова.

* * *

Когда я пересказывал Гвен свой сон про убийство Стивена Клифтона, то тоже говорил правду. Правду, какой я ее знаю. Я действительно не помню многое из того, что случилось в тот год после гибели Клэр (точнее, после того, как я столкнул Клэр с дороги, полагаю, мне следует сказать), но и в самом деле хорошо помню тот сон – тот живой и яркий сон, в котором сбиваю Клифтона своей машиной. И случаются моменты, моменты просветления, когда я вспоминаю абсолютно все, когда все вдруг встает на свои места. Но эти моменты никогда не длятся долго.

Стивен Клифтон был жутко напуган. Я помню его лицо. Оно было бледным, как молоко, почти расплывалось. Это было лицо Гвен. Наверное, это вовсе не сон, в конце-то концов.

* * *

Есть еще одна недомолвка, которую я хочу зафиксировать на бумаге. Когда мы с Марти разговаривали в доме Мюрреев, той ночью, когда он мне все рассказал, я спросил его про комментарий, который он оставил на сайте «Старых чертей» – тот комментарий, в котором Марти назвался Доктором Шеппардом.

Вид у него был довольно недоуменный, когда об этом зашла речь.

– Доктор Шеппард, – упорствовал я. – Убийца из «Убийства Роджера Экройда»!

Стоит сейчас об этом подумать, так, по-моему, как раз сам я и оставил этот комментарий. Что-то такое совсем смутно припоминается… Как я уже говорил, в последние годы в моей жизни случалось много ночей, когда я не знал, что реальность, а что сон. Клэр, ее лицо во тьме, когда она повернула голову и посмотрела на меня из своей машины прямо перед тем, как я столкнул ее с моста. Норман Чейни – вернее, то, что от него осталось, – на полу своего дома в Тикхилле. Сотрясение машины, когда Стивен Клифтон взмыл в теплый летний воздух… Иногда помогает пиво, и, может, я в очередной раз настолько им увлекся, что сам оставил комментарий в разделе «Восемь идеальных убийств».

И если это был я, тогда это было нечто вроде предчувствия. Сейчас я как раз читаю «Убийство Роджера Экройда», еще раз. Я нашел эту книжку в самом низу высокой стопки в углу столовой Элейн Джонсон. Это дешевое издание карманного формата в мягкой обложке, на которой Экройд сидит, согнувшись на стуле, а из спины у него торчит нож. Вообще-то довольно тягомотное произведение, пока не доберешься до двух заключительных глав. Про предпоследнюю, под названием «…И ничего, кроме правды», я уже упоминал.

Ну что ж, а последняя глава называется «Апология», и как раз она-то и дает вам понять, что все, что вы до сих пор читали, – на самом деле не более чем предсмертная записка.

* * *

За окнами вовсю сыплет снег, ветер наваливается на стекла дома. Я пошел на огромный риск и разжег огонь в камине. И все же не думаю, что кто-то заметит слабый дымок из трубы в такую страшенную метель.

Так классно сидеть у огня с бокалом вина в руке! Последней я перечитал «Десять негритят». Если это и не самая моя любимая книга во все времена, то чертовски близко. Да и к нынешним обстоятельствам более чем подходит.

Хотелось бы сказать сейчас что-нибудь о том, что, мол, скоро мы с Клэр вновь окажемся вместе, но все это чушь собачья. Когда мы умираем, то становимся ничем, таким же ничем, каким были до своего рождения, – и, конечно, на сей раз навсегда. Но если это там сейчас Клэр, в темноте, где нет ничего, тогда и мне тоже там место.

Мой план заключается в том, чтобы, когда метель утихнет, а дорожные службы со своими плугами сделают свое дело, набить карманы моего зимнего пальто тяжелыми стеклянными пресс-папье из шкафа в гостиной. Ближе к вечеру, когда стемнеет, я выйду из дома и двинусь пешком в центр Рокленда, а оттуда – на волнолом, защищающий роклендскую гавань и выдающийся в море на целую милю. Пойду до самого конца и просто не буду останавливаться. Не буду смотреть на холодную воду, хотя не думаю, что буду так уж долго чувствовать холод.

Есть нечто согревающее душу в том, что погибну я от утопления – в том смысле, что исполню еще одно убийство из своего списка. Из «Утопленницы» Макдональда.

Может, кто-то подумает, что никакое это и не самоубийство. А может, мое тело так никогда и не найдут.

Приятно думать, что оставлю им напоследок какую-то детективную загадку.

Благодарности