Восемь мстительных богов

Снегина придется отстранить от активных оперативно‑разыскных мероприятий, а он из сыщиков самый толковый. Разве что рутину поручить. Сбор информации. И никаких контактов с задержанным. Они друг на друга волками смотрят. Вот где предвзятое отношение!

– Мы тут почти закончили, – криминалист распрямился и тыльной стороной руки, запаянной в белую латексную перчатку, устало вытер вспотевший лоб. Вечер, однако. Пора по домам и баиньки.

– И каков вердикт? Причина смерти?

– Вы же знаете…

– Вскрытие покажет, – сказали хором Снегин и его начальник.

– А все‑таки? – уточнил майор. – Ведь голыми руками убить не так‑то просто.

– Без протокола, поскольку необходимы токсикологическая и гистологическая экспертизы помимо вскрытия: похоже на рефлекторную остановку сердца. Один из самых сложных случаев в судебно‑медицинской практике. Особенно если нет свидетелей. Но в данном случае они, к счастью, есть. Вот она, – и криминалист кивнул на женщину средних лет, которая жалась к входной двери. И не отрывала взгляда от лежащего на ледяном полу мужчины, словно не веря своим глазам. Мертв?! Он?! Егор Зуев?!

– А что она конкретно говорит? – спросил Снегин, оценив состояние женщины как маловменяемое. У нее, похоже, был шок.

Приглядевшись, Снегин отметил, что вдова Егора Зуева все еще хороша собой. Хотя лицо слегка увядшее, а горе его к тому же не красило. Мужа ведь убили! Но Зоя Валентиновна была одета не в рубище и не в домашний халат, засаленный на локтях и заляпанный на груди томатным соусом, а по подолу залитый мясной подливой. Платье на Зуевой было стильное, приталенное и открывало взору округлые колени. А ноги были хороши, чего уж тут.

– Егор сказал: я разберусь, – как в бреду заговорила женщина. – Не суйся. Вышел и закрыл за собой дверь. Но я не выдержала и посмотрела в глазок.

– Сразу? – уточнил Снегин, обрадовавшись тому, что Зуева очнулась.

– Нет… Я увидела что он, – Зоя Валентиновна кивнула на сжавшегося под ее взглядом Германа, – лежит. А Егор… Он так странно себя вел…

– Слушайте внимательно, – вмешался криминалист.

– Он бессвязно что‑то говорил, приложив обе руки к груди. Потом шагнул вперед, к нему, – Зуева снова кивнула на Германа, который на этот раз аж посерел. Слова этой женщины его убивали. Они звучали как приговор. – Я испугалась, что Егор снова кинется в драку и уж точно добьет лежачего, поэтому выбежала на лестничную клетку. Егор стоял ко мне боком. А когда повернулся, я невольно отшатнулась. Его лицо исказилось. Он был сам на себя не похож, понимаете? – мужчины дружно кивнули. – Какое‑то время, секунд пять, а может, и десять, мне это время показалось вечностью, Егор стоял с открытым ртом, а потом у него на губах появилась пена. И он медленно начал падать. Но он еще был жив, я в этом уверена. Егор не сразу умер… Я начала кричать… – и она резко замолчала.

– Прибежали соседи, – помог ей участковый.

– Д‑да… – с большим трудом выговорила Зуева. – И тут он… – третий прожигающий до печенок взгляд в сторону Германа, которого Снегин уже невольно начал жалеть. – Он очнулся и начал подниматься с пола.

– Ну да, сбежать собирался, – криво усмехнулся Герман. – А что вы хотите? Человек потерял сознание от удара по голове. И очнулся рядом с трупом, – он покосился на Зуева, которого успели накрыть черным пластиковым мешком.

– Кстати, тело уже можно уносить, – напомнил эксперт. – Как говорят в таких случаях: картина маслом. Типичный случай рефлекторной остановки сердца. А причина… Овальный кровоподтек багрово‑синюшного цвета почти по центру грудины, явно прижизненный. Такие же кровоподтеки справа, в области печени. Ну и самое скверное: кровоподтек на шее. Чуть ниже кадыка. Все удары были изолированными и нанесены твердым тупым предметом…

– В простонародье именуемым кулак, – невольно вздохнул Снегин. Так и хотелось сказать: мужик, за‑ради Христа, перейди на нормальный русский устный. Снегин так и не привык к тарабарщине, которую несли криминалисты. Скажи прямо: Зуева избивали.

– Я не имею права делать такие выводы! – сверкнул глазами эксперт. – Скажу только, что на теле человека есть так называемые рефлексогенные зоны. Их четыре. Передне‑боковые и задние поверхности грудной клетки в проекции сердца. Передне‑боковые поверхности шеи. Область эпигастрия. Промежность.

– Эпигастрий – это кто? – наморщило лоб начальство. – Философ древнегреческий или хуже? – Снегин хмыкнул. Эпигастрий!

– Подложечная область, – терпеливо пояснил криминалист, у которого, похоже, полностью отсутствовало чувство юмора. – По центру корпуса, ниже грудины. Удары потерпевшему были нанесены таким образом, будто нападавший знал, куда именно надо бить. Задействованы все рефлексогенные зоны. Плюс ко всему меня напрягает наличие старого послеоперационного рубца на внутренней поверхности левой голени. Зоя Валентиновна, ваш муж страдал хроническими заболеваниями? Какими именно? И что это за шрам?

– Егор… Он поздний ребенок… был… – и женщина судорожно сглотнула. – Родился с маленьким весом…