Восемь мстительных богов

– По‑человечески мне вас жаль. И Герман тот еще фрукт, и Зуев не был ангелом. Но оставить безнаказанным убийство? Все, что я могу сделать, – это дать вам время. Позвоните сыну. Он ведь сейчас на работе? – Первак кивнула. – Пусть придет с повинной.

– У него ведь уже есть судимость, – криво усмехнулась Клара Семеновна.

– Но я тоже не могу промолчать. Сбежать Остапу Ефимовичу не удастся. Я даю время до вечера. А в бега подастся – ему же хуже. Сейчас повсюду видеокамеры. В инете все прозрачно, как я вам уже доказал. Можно, к примеру, счета заблокировать. Да и мобильник… Как нынче без связи? В общем, думайте. До вечера. – И Снегин шагнул назад, к двери.

В комнату он так и не прошел, разговаривали в прихожей. И когда Снегин вышел из квартиры Перваков, там наступила тишина. Он покосился было на дверь в квартиру Зуевых, но потом решил, что Зою Валентиновну оставит на мадам Первак. Пусть поговорят. Примут решение.

Сам же, насвистывая, поднялся на шестой этаж. Оставалось уточнить кое‑какие детали. Потому что в тот вечер случилось две драки. Одна запланированная, а другая спонтанная.

И снова ждать под дверью пришлось долго. Снегин уже отчаялся. Хозяйка куда‑то ушла, не иначе. Но на всякий случай позвонил еще.

– Киряев, я тебя прибью! За яйцами, что ли, пришел? Твою‑то мать… – раздалась за дверью забористая ругань. – Чизбургер с картошкой закажи! А то повадился ко мне жрать!

И дверь распахнулась.

На пороге стояла девушка. Ну, как девушка. На лице радужными красками разливались следы бурной ночи, что заметно старило красотку: черные потеки туши, стойкая красная помада, не сдавшаяся даже под натиском горячих поцелуев, и лиловый засос над верхней губой. Снегину в нос ощутимо ударило перегаром. Пахло кислятиной: наверняка девица употребляла на работе не водяру, а благородный напиток шампанское. И в большом количестве.

Увидев на лестничной клетке молодого симпатичного парня, хозяйка квартиры торопливо пригладила растрепанные кудряшки и запахнула полупрозрачный халатик. Потом опомнилась и воротник поправила, так, чтобы видна была кокетливая родинка над левой грудью. И басом спросила:

– Мужчина, вы ко мне?

– Тотоша – это ты? – Он с интересом смотрел на жрицу любви.

– Клиент? А чего так рано? Приспичило, что ли? Я вроде ни с кем не договаривалась. Вот я вчера набухалась! Извини, я пьяная была, когда с тобой переписывалась, не помню ничего.

– Войти можно?

– Ну, если не брезгуешь, – усмехнулась Тотоша. – У меня не прибрано. Пардон муа, но гостей не ждала.

Снегину надоело прикидываться клиентом проститутки, и он достал из кармана удостоверение.

– Я из полиции.

– Блин! Чего я наделала‑то вчера?! Ни хрена не помню!

– Я по поводу Абашева.

Снегин невольно принюхался. Похоже, ночью здесь была гулянка. Недаром Софья Львовна так бесится. У нее же дети! А здесь тусовки чуть не каждый день! Маргиналы всякие по дому бродят. По Тотоше сразу видать, девица разбитная.

– Че там Ренатик натворил? Да проходи ты хоть вон на кухню. А то в спальне не убрано.

Снегин порозовел. Неохота ему было созерцать сейчас разбросанное по комнате белье в стиле «сними меня немедленно» и использованные презики. Так и завтрак назад полезет. Но и на кухне было не лучше. Живописный бардак, где скукожившиеся суши лежали в обнимку с гречневой лапшой на залитых чем‑то коричневым тарелках. Снегин даже не сразу понял, что коричневое – соевый соус.

Еду заказали в какой‑нибудь «Акитории», а вот бухло, похоже, принес клиент. Хорошо хоть его уже здесь не было. Только запах дерзкого мужского одеколона, который все еще не выветрился.

– Я надолго не задержусь. – Снегин пересилил брезгливость и сел на шаткий табурет. Видимо, лучшая мебель отправилась в спальню. – Слушай, оставила бы ты мужика в покое, а? Я про Абашева.

– Это он тебя прислал? – прищурилась Тотоша.

– Нет. Я здесь по программе профилактики преступности. Ведь Абашев тебя запросто может прибить. Ты знаешь подробности его биографии?

– Знаю, что он бывший мент.

– А еще татарин по национальности. Мужик горячий, физически сильный. Из органов его за рукоприкладство выперли. Жестко вел допросы. А ты его прессуешь. Шантажируешь. Но я не об этом хотел поговорить. О драке.

– Какой еще драке? – Глаза у Тотоши округлились.

– В прошлую пятницу. Когда Дивеев надрался в кабаке и, вместо того чтобы прийти домой и лечь баиньки, поднялся к тебе за добавкой.

– А… Ты об этом… Ну, было.

– А подробности?

– У меня клиент сорвался. Досадно стало. Пятница ведь! Самый рыбный день! Когда мужики клюют охотно. А тут Олежек в дверь звонит. Пьяный в хлам. В руке бутылка. Говорит: «Сонька сейчас орать будет, а виски отберет и спрячет. Не хочу домой». И у меня в душе тоска. Мы и накатили. И вдруг Ренат приходит. Я его вообще‑то не ждала. Потом он сказал, что по дороге звонил. Но я телефон отключила. Я же бухая была.

– Но дверь Абашеву открыла?

– Я думала, это Киряев. Он часто к нам с Олежкой присоединяется. Услышал за стенкой наши голоса и приперся.

– Абашев пришел к тебе за любовью, но ты поведала, что место занято. Так?