Восемь ночей Сан-Челесте

— Обернулись в городе. Это запрещено. Независимо от обстоятельств.

Их было трое. И они… Они висели там…

— Что с ними сделали? — спросила я, даже сама не узнала свой голос.

Рой нахмурился. Так, словно вообще не хотел отвечать.

— Если такое происходит в обычный день, — сказал Рой, — то виновных по закону вешают без особых затей. Здесь же, на площади. Но в Карнавал народ хочет зрелищ подольше и поувлекательнее. В дни Карнавала с них живьем сдирают шкуру. Говорят, эти дни священны, обернуться и напасть на кого-то — особенный грех. Во стократ тяжелее. Но, на самом деле, такие казни всегда нравятся народу. Обязательная часть программы, ни один Карнавал не обходится.

Я не видела. Рой очень старательно загораживал от меня.

Но все равно мне казалось, я сейчас упаду в обморок. Голова кружилась. Мне даже показалось, я чувствую запах крови… до тошноты…

Рой подхватил меня, оттащил в сторону.

Здесь рядом фонтан. Рой усадил меня на край, придерживая, немного плеснул в лицо.

Я вздрогнула. Мотнула головой.

— Как ты? — спросил он.

— Нормально… Никогда еще в обморок не падала.

— Хорошо бы, чтобы больше и не пришлось. Посиди здесь, он сам нас найдет.

Я кивнула.

— А что Марко хотел? — мне было неспокойно.

— Возможно, это его люди, — сказал Рой. — В городе полно оборотней, но кто знает. Ты давай, дыши глубже, а то зеленая вся. Хочешь, мы уйдем совсем. Подальше?

— Нет… Сейчас вернется Марко…

— Хорошо. Дыши.

Вдох-выдох… Я очень старалась.

— Это ужасно, — сказала я тихо. — Как это вообще возможно? И люди сами идут смотреть? Вот прямо…

Когда я пыталась представить, голова начинала кружиться снова.

— Люди всегда любили смотреть как умирают другие и как льется кровь, — сказал Рой, разглядывая меня. — Сегодня начинаются игры на арене, бои. Весь город там будет. У нас тоже есть места в первых рядах, но я не звал тебя, мне казалось, это не совсем… — он замолчал ненадолго, поджал губы, потом вздохнул. — Мне говорили, и в вашем мире было что-то подобное. И публичные казни были.

— Были, — сказала я. Не могла не признать. — Задолго до моего рождения. Мне кажется, сейчас люди не совсем…

Кого я обманываю. Законы изменились, но люди — нет.

Я повернулась в сторону площади и отвернулась снова. Как хорошо, что мы пришли так поздно, не видели все с самого начала. И те, кто пришли смотреть…

— Рой, а тебе ведь приходилось убивать?

Я сказала, уже заранее понимая, какая это глупость. Конечно, приходилось. На самом деле, я хотела о другом, но не знала, как сказать. Да и стоит ли вообще. Можно ли…

Да он убивал на моих глазах, там на пляже…

Он усмехнулся. Ну, не то, чтобы усмехнулся, но губы так дрогнули, чуть кривовато. Совсем не весело.

— Приходилось, — сказал он. — Ты даже видела.

— Да, — сказала я. Закрыла глаза. Вдох-выдох, иначе снова станет нехорошо.

— Хочешь спросить, что я при этом чувствую? — сказал он.

Так спокойно сказал. Что ж, думаю, не я первая задаю такие вопросы.

— Да, — сказала я снова.

Поняла, что боюсь смотреть на него. Боюсь смотреть в глаза.

— Когда убиваешь в бою, то ни ничего. Думаешь только о том, чтобы успеть защитить, не позволить им ничего сделать. Держишь их всех в поле зрения, выбираешь первую цель… Не воспринимаешь, как людей. А вот если опасности нет, и просто требуют кого-то убить, тогда бывает по-разному.

В его голосе что-то сухо царапнуло, такой старой и давно забытой болью.

— А такое тоже бывает?

— Вера, — сказал он, — у тебя ведь тоже оплачен полный пакет, включая убийства. Если тебе не понравится, как кто-то на тебя смотрит, ты можешь приказать его убить. Совсем без оснований, конечно, нельзя, но основания найти не сложно. Некоторые даже специально провоцируют, хотят посмотреть как это будет и как далеко можно зайти. Можно — далеко. Тот, кто оплатил для тебя полный пакет, тоже считал, что это весело, возбуждает, адреналин… В своем мире это недопустимо, но здесь — словно и не по-настоящему. Никто не накажет. Никаких последствий.

— Никаких последствий? Просто кто-то умрет.

Рой хмыкнул.

— Беззащитных и слабых никто не трогает. Если понимаешь, что можешь завалить тигра, то не станешь охотиться на мышей. А если здоровый взрослый мужик достаточно глуп или достаточно пьян, что не понимает, во что лезет, то это его проблемы. Даже если женщина провоцирует сама, ради забавы.

Он говорил спокойно, и все же…

Все ведь не совсем так. Для Роя — не совсем. Он не признается…

Я подняла на него глаза, и вдруг встретилась взглядом. И словно током пробило. Я вздрогнула.

Рой быстро отвернулся.

— Когда погружаешься во все это постепенно, — тихо и глухо сказал он, — то почти не замечаешь. Кажется, все нормально. Сначала набьешь кому-нибудь морду, выбьешь зубы. Просто потому, что твоей клиентке этого хочется. Ну, нормально же ведь, он сам полез. Потом сломать руку, свернуть шею… Это всего лишь твоя работа, все легально…

Он судорожно сглотнул.

Глаза потемнели, и как-то даже заострилось лицо.

Мне вдруг показалось, он в первый раз говорит это. Вот об этом всем — говорит в первый раз.

Потянулась, коснулась его руки.

У него дрогнули губы.

Ничего, вдох-выдох…