Восемь жизней

- Ох… - умоляюще вздохнула Риса, но, тем не менее, приблизилась к странному аппарату.

- Так, хорошо. – сказал, помедлив, Оксан, - Теперь напишите что-нибудь на листочке… Вот, листочек, держите.

Кларисса неохотно взяла данный ей лист слегка потрёпанной бумаги и написала запомнившуюся ей фразу: «Здесь один неизвестный был убит другим неизвестным».

- Отлично. – приободрённо сказал изобретатель, увидев, как женщина поставила точку. –Бросьте его в место, которое я называю листоприёмником. Сюда. И смотрите.

Риса сделала всё, как ей сказали. Вдруг машина затарахтела. Шум, при котором Оксан периодически подёргивал рычаги, нажимал кнопки, длился минуты две. Когда никто не ожидал, питиевая³¹ лампочка сбоку персофона загорелась прострелевым³² цветом.

Из самого нижнего отверстия модернового принтера вылез лист стандартного формата. Риса аккуратно и робко взяла его, и неподдельное удивление застыло на её нежном лице.

- Это же мой почерк!

- Невероятно! – воскликнула Герда, стоящая поодаль и выглядывающая из-за плеча дочери, - Вы волшебник!

- О, что вы? Просто учёный, - со скромным видом проговорил Оксан.

- И что это за текст? Я ничего не вводила на этой вашей клавиатуре, - прерывисто продолжала ошеломлённая женщина, по-прежнему не находящая сил поверить собственным глазам.

- Сей текст является, так сказать, стандартным, - мужчина заумно растолковывал суть простых вещей, - Я ввёл его заранее, чтобы проверить работоспособность машины. Это отрывок из моего любимого стихотворения «Sens» Бертрана Жекарде.

- Что ж, я признаю, что это изобретение необычно и ново, однако, - Кларисса говорила, стойко выдерживая тяжеловесный взгляд учёного, - я не верю, что оно найдёт своё предназначение.

Оксан чуток огорчился, но не подал ни малейшего вида, оставаясь официально холодным, что не соответствовало жизнерадостной натуре холерика.

***

В дверь постучали.

- Снова здравствуйте, - неохотно промолвила Кларисса, вступая за порог помещения, окутываемого будуарным освещением.

- Здравствуйте. Я рад. Что вы пришли, - улыбаясь и вставая с искусного кресла, произнёс Николай.

- Вы хотели меня видеть?

- Да, всё верно. Мне нужно кое о чём с вами поговорить... Можно на «ты»? – заученно протягивал мужчина, придавая каждому слову неповторимое значение.

- Можно, - ответила Риса, хоть этого и не требовалось.

- Кхм, так вот. Понимаете… В общем… Я хочу сказать… Вы увлекаетесь историей, мировым прошлом, жизнь наших предков, ведь так? – менее уверенно продолжал судья.

- Так.

- Отлично! Значит вы в силах и знаниях мне помочь! – Николай восторженно восклицал, тряся хрупкую молодую женщину за плечи.

Кларисса отпрянула в необъяснимом ужасе.

- В чём состоят мои обязанности? – вопросила она, принимая отторжённый облик.

- Ну… Вы поможете мне? Необходимо найти одно незаурядное дельце, случай, произошедший более двух веков назад в Испании.

- Ладно, без проблем. – отстранённо бросила женщина и поспешила удалиться.

VI

Кларисса мигом нашла и проанализировала волнующее Николая уголовное дело. «Молодец!» - ласково хвалил он женщину, гладя её по голове. И тогда, в ту секунду, Риса поняла, чего бы ей действительно хотелось, чего не хватало и чем она желала заниматься. Жизнь окрасилась в новые цвета, более яркие, чем прежде. Молодая женщина с удовольствием оказывала помощь мужу покойной сестры, начиная чувствовать интерес не только к работе, но и к близкому ей человеку. Николай же был целиком погружен в океан забот, вызванный нагрузками на работе, не дающими мужчине возможности даже думать о чём-либо, помимо связанного с его профессией.

- Коля, - тихо проговорила Кларисса, однажды подойдя к статному брюнету, наблюдавшему за сиянием красной Луны на чёрном небосводе, - я давно хочу тебе сказать… Я… Ты мне нравишься.

Николай, словно не слыша её, молчал, как ни в чём ни бывало.

- То есть…я… я люблю тебя! – вырвались из её уст пылающие слова, приобрётшие силу после десятилетий подавления условно-необходимыми правилами.

Господин, озаряемое лунным светом лицо которого виднелось во тьме ночи, не шелохнулся. Было очевидно – он и ранее догадывался, что сей диалог состоится, но не ждал, что именно сейчас: он не чувствовал себя подготовленным. Николай знал, что тот мимолётный любезный взгляд, те быстрые прикосновения, тот мягкий высокий голос не случайны.

Осознав невзаимность переполняющей сердце любви, Кларисса, не сумев сдержаться, спустя пару мгновений крикнула в лицо Николая оскорбление, окончательно освободившись от оков условностей, и выбежала из ненавистной ей комнаты.

На следующий день Николай получил известие от Берты, которая, подобно матери, всегда была в курсе событий. Записка с коротким текстом, окаймлённая серебристым узором – фамильным знаком семейства Айнзам, гласила: