Восемь. Знак бесконечности

– Боитесь остаться со мной наедине вечером?

– А я должна вас бояться?

– Возможно, – не задумываясь ответил он, и я почувствовала, как сердце пропустило один удар.

– Я вышла из того возраста, когда нужно бояться мужчин.

– Неужели у страха есть возраст, доктор Кэтрин? Приезжайте после двух часов дня. Адрес вы знаете.

Я поежилась от мысли, что нужно ехать к нему домой.

– Мы не можем встретиться в вашем офисе?

– А говорили, что не боитесь мужчин. Хорошо, приезжайте в офис, позвоните, когда припаркуетесь, за вами спустятся и проводят.

Он отключился, и я вдруг поняла, что все время нашего разговора еле дышала.

Глава 8

Я припарковала машину на «-3» и, подумав, все же не стала звонить Марини, поднялась в лифте на тридцать первый этаж и прошла в дамскую комнату. Около двадцати минут я просто рассматривала себя в зеркале. Еще никогда в своей жизни я так долго не думала над тем, что мне надеть. Не потому что я хотела ему понравиться, а наоборот, продумать каждую деталь, чтобы ни одна из них не послужила намеком, иначе он решит, что я пытаюсь его соблазнить. А я пытаюсь? Нет, всячески это отрицаю, что уже само по себе неестественно, все признаки «болезни» налицо.

Я чувствовала, что нравлюсь ему, и мне это ужасно льстило, вопреки всем моим жизненным принципам никогда не влезать в отношения с самоуверенными альфа-самцами. Таким, как Марини, нравятся все женщины, нет критериев, нет определенного вкуса, скорей всего каждая является очередной жертвой, которую или легко покорить или нелегко, только результат останется неизменным и в его пользу.

Все же я оделась так, как того требовала цель этой встречи: в элегантную белую блузку, серую юбку до колен и жакет с шарфиком, собрала волосы на затылке в узел и заколола шпильками.

Я выглядела так, как должна выглядеть психолог на сеансе с пациентом.

Сейчас, глядя в зеркало, я решила, что нанесла слишком много косметики, достала влажные салфетки и стерла с губ помаду. Вот так намного лучше. Если я буду выглядеть, как обычно на работе, то и вести себя буду соответственно.

Я подошла к секретарше, дождалась, когда та положит трубку и обратит на меня внимание.

– Я к мистеру Данте Лукасу Марини.

– Вам назначено? Он сейчас на важной встрече.

Секретарша скептически осмотрела меня с ног до головы, и я в ответ также пристально смотрела на нее, она первая отвела взгляд.

– Да, мне назначено.

Девушка нажала кнопку на коммутаторе.

– Мистер Марини к вам посетительница, – посмотрела на меня, я бы сказала, с нескрываемым интересом.

– Кэтрин Логинов, – подсказала я.

– Некая Кэтрин Логинов. Хорошо, я скажу, чтоб подождала. Провести? Хорошо, мистер Марини.

Она встала с кресла и одернула пиджак на талии.

– Мистер Марини будет через минут пятнадцать, он просил подождать его в кабинете. Хотите что-нибудь? Кофе?

– Нет.

Секретарша провела меня по узкому коридору, застеленному ковролином темно-карминового цвета, на стенах висели странные картины, под стеклом стояли в вазах засушенные цветы, притом одни и те же – вереск. Мы подошли к кабинету, она набрала код на маленьком щитке возле массивной дубовой двери, щелкнул замок, девушка пропустила меня вперед, затем зашла следом за мной, раздвинула жалюзи, включила кондиционер и вышла.

Я прошлась по кабинету, всматриваясь в точно такие же картины, как в коридоре.

Экстравагантно и загадочно, вместо живописи повесить гербарии.

Странно, ни одного портрета или фотографии, совершенно пустой кабинет и очень строгая мебель, ультрасовременная, без какой-либо вычурности. Черные кожаные кресла, диван, застекленный шкаф с графином и шестью стаканами. На письменном столе несколько шариковых ручек и карандаши. Стены выкрашены в светло-серый цвет с белыми разводами.

Если рассуждать, как психолог, и исходить из того, что убранство дома или кабинета – это штрих в портрете пациента, то я охарактеризовала бы Марини, как аскета, очень сдержанного, безэмоционального. А ведь это не так. Значит, дизайн продуман именно для того, чтобы у его посетителей, партнеров и собеседников складывалось о нем ошибочное мнение. Очень интересный ход, мистер Марини, вы начинаете играть, еще до того, как успеваете сказать первое слово.

Я села в кресло и достала блокнот, в котором записала все вопросы к Марини, чтобы идти по намеченному плану и не запнуться в середине.

Минут через десять я заскучала, снова прошлась по кабинету, подошла к столу со стороны кресла хозяина кабинета. Вот и фото, первое и единственное. Я протянула руку и взяла снимок, спрятанный под зеркально чистое стекло с тоненькой серебристой рамкой.