Восемь. Знак бесконечности

Несколько секунд рассматривала яркую картинку с двумя масками. Я нахмурилась, разве с момента регистрации не прошли всего лишь сутки?

Вверху стояла приписка, что приглашение нужно распечатать, а далее шли правила.

Я даже судорожно сглотнула, когда начала их читать. В них было сказано, что я должна приехать в магазин с одноименным названием, показать приглашение, мне помогут выбрать одежду, и я должна следовать строго рекомендациям продавца. Если не пройду дресс-код, то это не их проблемы, а деньги, потраченные на костюм, мне никто не вернет.

Приглашение подписано ником Администратора, и когда я его прочла, то чуть не выронила чашку с кофе. Это был он. Смерть. Я медленно поставила чашку на столик и несколько секунд не могла прийти в себя. Зашла на сайт. В чате меня уже ждало сообщение от него: «Ну что, Кошка, как видишь, я выполняю свои обещания, выполнишь ли ты свои?»

Я не ответила, развернулась вместе со стулом от стола и лихорадочно думала. Значит, он встречался с ними в реальности. Это не была только онлайн-переписка. Это гораздо больше, чем невинные интернет-игры. Я кусала губы и думала, потом резко развернулась обратно, сохранила картинку с приглашением и нажала «распечатать». Зашуршал принтер рядом с письменным столом.

Что может со мной случиться в зале, полной народа? Что он может мне сделать?

Но внутри вдруг зазвучали слова Алекса: «Он будет убивать снова. Скоро. Обязательно будет».

Я медленно выдохнула и открыла файлы, которые прислал Заславский.

* * *

У него в комнате всегда пахло сладким запахом ванили. Этот запах казался ему невинным. Он будоражил его, держал в тонусе. Ванилью пахло даже его постельное белье. Его костюм, галстук, бумаги на столе.

Потому что так пахла она. Пахла с тех пор, как он впервые поднес ее светлую прядь к лицу и понюхал. Кажется, именно в тот момент этот запах въелся ему в мозги. Маленькая русская сучка источала аромат сладостей, тех самых, которые его мать пекла по воскресеньям и заставляла относить в церковь к заутрене. Он раскладывал рогалики, присыпанные ванилью, на серебряном подносе и повторял молитвы, а на самом деле мечтал, что когда-нибудь он спалит эту церковь вместе со священником, чья седая шевелюра вспыхнет, как факел, когда он обольет ее бензином.

Он любил ее… он сходил от нее с ума, дышал ею, жил каждым взмахом ее ресниц, нежным изгибом лебединой шеи и запахом ее светлых волос. Нет, она не была красавицей, она просто была невероятной. Он подсел на нее, как на наркотическое вещество, без всякой надежды на ремиссию. Чувствовал интуитивно, что его затягивает в ее бездну, а пути назад не видел. Он отдавал ей всего себя, а она брала жадно, алчно, возвращая взамен свое прекрасное тело, от которого у него мутился рассудок. Каждая ямочка, изгиб, выпуклость и впадинка, каждая родинка заставляла его дрожать от любви к ней. Ему не верилось, что она принадлежит ему. С ней хотелось состариться и умереть, и он дико боялся, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Нет, она не давала повода, просто у него постоянно было чувство, что она, как птица, станет однажды на подоконник, взмахнет руками-крыльями и улетит на свободу, а он останется совершенно один подыхать от тоски по ней. В такие моменты он крепко прижимал ее к себе и жадно целовал такое любимое лицо, волосы, руки. Шептал, как сильно любит ее и насколько счастлив, что теперь они вместе.

Он смотрел на нее и чувствовал, как растворяется, теряет самого себя, исчезает. Ее светлые волосы закрутились от влаги в непослушные кольца, обрамляя нежное лицо, а глаза… он никогда раньше не видел таких глаз. Она все же его заметила и после долгих лет, когда он мастурбировал под одеялом, вспоминая ее груди под синей школьной футболкой, она сама отдалась ему. Эта невероятная фантазия исполнилась. Ему, очкастому ботанику, с кучерявыми волосами, худому и нескладному заучке с подростковыми прыщами на щеках, ему… да, да, да, именно ему. Тогда он был таким, это сейчас он совершенно другой.

Он каждый день смотрел в календарь, считал секунды рядом с ней. Завтра… послезавтра… неделя… Она все еще с ним. Он любил ее рисовать, такую разную: то нежную, то дикую, любил смотреть, как она улыбается и как в ее глазах появляется блеск, как она шепчет сладкие непристойности и распахивает халатик, под которым сверкает ее молочно-белая кожа. Он становился перед ней на колени и погружался в ее обволакивающий запах зноя и страсти, слыша ее тихие стоны и чувствуя, как тонкие пальцы перебирают его волосы.

А потом она просто исчезла, так же внезапно, как и появилась в его жизни. Однажды утром ее не оказалось рядом. Проклятье, если бы он понимал, в какое безумие погружается, он бы предпочел пустить себе пулю в лоб. Иногда лучше жить в неведении, потому что некоторые вещи могут превратить тебя в сумасшедшего.