Восемь. Знак бесконечности

От обиды запершило в горле, какая я идиотка. Навоображала себе черт знает что… Дура. Жалкая. Но я сглотнула и спокойно ответила:

– Идемте. Ваш партнер, видно, заждался.

Данте рассмеялся.

– Вам когда-нибудь говорили, что, когда вы злитесь, вы невероятно красивы? Говорили, насколько вы сексуальны, когда ваши глаза сверкают и подрагивают губы?

– Мне много чего говорили мужчины, заинтересованные во мне как в личном, так и в профессионале, мистер Марини.

* * *

Его партнером по бизнесу оказался некий Луиджи де Переу. Староватый, но подтянутый тип с прилизанными седыми волосами. Он был со своей женой, как и несколько его компаньонов в сопровождении холеных, идеальных до безобразия женщин. Данте представил меня как свою знакомую. Через несколько минут я все же взяла себя в руки, наблюдая за Луиджи чисто профессионально, запоминая любые детали и интонацию в голосе. Данте Марини получит мое мнение, а потом я пошлю его к черту.

– Кэтрин, вам нравятся морепродукты? Господин Переу – владелец целой сети французских ресторанов. И этого тоже.

Я повернулась к Данте.

– Я не ем морепродукты, Данте. Предпочитаю бифштекс.

– Вот и я говорю господину Луиджи, что сеть французских ресторанов никак не может меня заинтересовать, а он всячески пытается меня убедить, что это выгодное вложение.

Они говорили по-французски, и я не понимала ни слова. Скорее, чувствовала себя идиоткой, хоть Данте и переводил мне некоторые вопросы Луиджи и его компаньонов, помогая вливаться в беседу.

Для меня лично приготовили бифштекс. Поставили передо мной вместе с бокалом вина. Данте заказал себе почти непрожаренный. И я смотрела, как он нарезает ломтиками мясо, и мне ужасно хотелось встать и выйти отсюда. Размазывать слезы, сидя в такси по дороге домой, понимая, какая я наивная, если решила, что такой мужчина, как Марини, мог заинтересоваться мной как женщиной.

Чтобы хоть чем-то занять себя, я и сама принялась нарезать мясо. Очень аккуратно, маленькими кубиками, как вдруг почувствовала, что рука Марини легла мне на колено. Я замерла, а он сжал пальцы, продолжая беседовать с Луиджи. Я судорожно сглотнула.

Наглые пальцы поднялись еще выше, погладили кожу над резинкой чулок. Я быстро посмотрела на Данте, но тот невозмутимо беседовал с французами, словно не замечая меня. Кровь бросилась в лицо.

– Ты сама начала эту игру, я лишь беру то, что ты предложила, но беру так, как нравится мне, Кошка, и у тебя нет выбора. Ты его уже сделала. Продолжай резать бифштекс.

Он скользнул пальцами выше и коснулся моей влажной плоти, я вздрогнула и сжала колени. Но уже поздно бояться и делать шаг назад. Я отдала ему контроль, по собственной воле, когда согласилась сесть в его машину. Внутри пульсирует дикая первобытная похоть вместе с паническим страхом. Дьявольский коктейль. Сидеть в чертовом аквариуме, резать дрожащими руками мясо и чувствовать, как учащается дыхание и пересыхает в горле.

– Расслабься, – прозвучало немного зловеще. Снова посмотрела на него. Данте как раз в этот момент что-то спросил у француза и рассмеялся. По моему телу прошла волна дрожи, и я сжалась сильнее, стиснула колени, ограничивая его движения. Совершенно напрасно и бесполезно. Марини властно раздвинул мне ноги.

– Поздно отступать, – отпил вино, цепляя кусок мяса и отправляя его в рот.

И я сдалась, закрыла глаза, принимая неизбежное. Казалось, он знает все секреты женского тела… моего тела. Повернулся вдруг ко мне и совершенно спокойно сказал, глядя мне в глаза:

– Очень влажная… я бы вылизал тебя всю, медленно… так медленно… – сказал по-русски.

Мне показалось, что я сейчас разорвусь на кусочки только от этих слов. Я дрожала от звука его голоса, мужские пальцы порхали у самого входа в лоно, не проникая, дразня, окончательно лишая силы воли. Я изнывала, сдерживая стоны, рвущиеся из пересохшего горла. Не замечая, как хаотично продолжаю резать мясо в тарелке.

Мужские пальцы чуть сильнее надавили на горящий узелок плоти, пульсирующий, готовый в любую секунду взорваться.

Я сжала его запястье… О Боже. На грани. Здесь. В зале, переполненном людьми. Балансирую, словно на острие ножа. Он обжигал, проникал под кожу, заставлял вздрагивать от неконтролируемого возбуждения. Словно удары по оголенным нервам. Я задыхалась, прижимая его руку сильнее, раздвигая ноги, теряя всякий стыд. Я слышала его дьявольский смех, предназначенный не мне, но все же мне… напряжение граничило с болью. Пальцы скользнули вовнутрь, наполняя до упора, и я закусила губу. Он работал рукой уверенно, ритмично, глубокими, очень резкими толчками, не жалея, намеренно надавливая на клитор и продолжая беседовать с французами, а я теряла контроль. От напряжения над губой выступили капельки пота.

– Прекратите… – собственный голос звучал как чужой, – или я закричу.

Деланно улыбнулась французу и впилась ногтями в запястье Марини. Он вдруг медленно убрал пальцы, я быстро подняла на него взгляд и увидела, как демонстративно их облизал.

– Я только что сказал Луиджи, что в его ресторане так готовят, что пальчики оближешь и что, возможно, я сделаю вложение в его бизнес.