Восемнадцать дней

Около полуночи мальчик проснулся и посмотрел в окно. На террасе деревянная лошадка сбросила уздечку и ела грибы.

— Ишь какая, — пробормотал мальчик, — сено тебе не по вкусу, к траве даже не притрагиваешься, а грибы уплетаешь вовсю.

Он постучал в окно, и лошадка, испуганно прижавшись к стене, прикинулась, что спит и даже захрапела. Высоко в небе пухлая луна в сердцах таскала за косички зеленую звезду.

— Не смей больше, дурочка, совать нос в лунку, что я прорубила в Дунае.

Звездочка, пойманная с поличным, молчала и только ломала свои длинные, невидимые пальцы. «Если она не отучится от этой дурной привычки, луна оторвет ей уши», — подумал мальчик. Он вскочил в кроватке на ноги, вытащил из горшка с геранью веревочную лестницу, приладил к стене, вскарабкался наверх, сквозь щель в деревянном потолке вытащил с чердака четыре ореха, расколол их, обвалял ядрышки в соли и съел. Была тихая ночь конца февраля, в доме чуть пахло ивовыми листьями, а по Дунаю и камышам гулял неведомый ветер.

— Этой ночью случится что-то небывалое, — сказал сам себе мальчик и снова прильнул к окну.

Сейчас он увидел, что деревянная лошадка спустилась с террасы и пила воду из лунной проруби.

— Ой, ну и задаст же ей луна! — воскликнул мальчик и даже развеселился, представив себе, как заплачет лошадка.

И впрямь, он тут же увидел, как луна обратилась в девицу в длинной вуали и стала медленно спускаться по воздуху к мельницам с деревянными крыльями, что на холме, левее дома.

«Беги! — чуть было не крикнул мальчик лошадке. — Беги, а то она отрежет тебе дорогу, и тогда тебе плохо придется!»

Но он так и не успел ничего сказать. Из лунки вылез потешный гном в турецких шальварах, красных сапожках и колпаке с кисточками.

«Он утопит мою лошадку!» — всполошился мальчик, но тут же успокоился, вспомнив, что деревянная лошадка отлично плавает.

Гном дважды перекувырнулся, вскочил в седло, набитое морской травой, схватил уздечку, повернул лошадку и вонзил ей в бока шпоры. Лошадка пустилась галопом к пригорку, где спрятаны клады.

— Ты почему украл лошадку мальчика? — спросила гнома луна, и тысячи звезд ее свиты стали плавно кружиться, раскачивая камыш на берегу Дуная. — Привези сюда мальчика. За то, что он спас лебедей, моих сестер, я хочу ему показать самое красивое место на свете.

Мальчик услышал это, быстро оделся, обулся, нахлобучил шапку и выбежал на террасу. Снег с равнины исчез, а на Дунае два стада коз колотили рожками по льду. Гном подошел, ведя за уздцы лошадку, и преклонил колено на первой ступеньке лестницы, около тех четырех лодок, которые дедушка накануне вытащил из сарая и починил.

— Сударь, — объявил гном, — мне велено взять тебя с собой, чтобы показать, откуда приходит весна.

— Я готов! — воскликнул мальчик и вскочил в седло, под которым он прятал переплет букваря.

Он уже было погнал лошадку, но остановился,и спросил:

— А ты, господин гном, не отстанешь?

— За меня не бойся, я могу уцепиться за хвост лошадки, но лучше я буду кувыркаться. Там, где я кувыркаюсь, вырастает трава. Вот смотри… — И он перекувырнулся через голову, пролетев одним махом метров двадцать. Поляна за ним покрылась молодой травой, подснежниками и лиловыми фиалками.

Мальчик рассмеялся, а лошадка тут же примчала его к холму, и он низко склонился перед луной. Она встряхнула золотистыми, длинными, до колен, волосами, протянула руку и погладила его по лицу. Звезды, а их было тысячи две, если не больше, всколыхнулись, звеня хрустальными сережками, окружили мальчика и запели чудесную песню, а зеленая звездочка, та самая, с которой он шептался каждый вечер перед сном, опустилась к нему на плечо и сказала:

— Ты мой друг, а я не знаю, как тебя зовут.

— Бэникэ, — ответил мальчик, но не успел ничего больше сказать, так как все должны были следовать за луной, а она вытянула руки и полетела к долине с миндальными деревьями и смоковницами.

Повсюду на их пути лед взламывался, камыш поднимался и ходил волнами, трава пробуждалась под старой листвой.

Берег над широкой долиной миндаля зарос стеной верб, за ней прятался виноград, а еще дальше простиралось пшеничное поле. Луна взмахнула вуалью, залив все необыкновенно теплым, ласковым светом, и знаком подозвала Бэникэ к себе. Мальчик смотрел на нее во все глаза, и ему казалось, что у нее нет тела и вся она соткана из лучей.

— Здесь, — молвила луна, — в смоковницах и миндале запрятаны радости весны. Ты первый на свете человек, который видит, как я их выпускаю на поля и в горы.

Сказав это, она подошла к одному из деревьев и поцеловала его. Ствол раскрылся, и оттуда, как из волшебного сундучка, выпорхнули белые, красные и желтые бабочки, застлав своими крыльями небо. Каждое дерево взметнуло вверх многоцветную карусель мотыльков.

— А сейчас, — объявила луна, — я выпущу птиц.

Она провела рукой по макушке смоковниц, и к небесам взвилась огромная-преогромная ошалевшая птичья стая.