Восемнадцатое мгновение весны

Берия недовольно блеснул стеклами пенсне в сторону адъютанта, вышел из-за стола, быстро подошел к вскочившему Короткову, протянул руку и, поглядывая снизу вверх на высокого Александра, сказал:

– Желаю успеха! Ждем от вас сообщений!

Когда спустя несколько минут они зашли в кабинет Судоплатова, Павел Анатольевич впервые за время их общения позволил себе некоторую вольность.

– Садись, Саша! – проговорил он, устало присаживаясь за свой стол. – Дел навалилось, а людей совсем нет. Я что хотел тебе сказать. Я согласен с Павлом Матвеевичем, нас очень беспокоит Кобулов. Ты понимаешь, что послан он не нами. Поэтому будь осторожен, с ним не конфликтуй, почаще пиши нам. А мы, чем сможем, будем тебе помогать. Ну все, давай прощаться!

Судоплатов вышел из-за стола, подошел к Александру, и они неожиданно для обоих крепко обнялись…

…Время летело незаметно. Пора было собираться, через час поезд прибудет в Берлин. Александр рассчитался и не спеша направился к своему купе.

Берлин встретил Короткова изнуряющей августовской духотой, роскошными, со вкусом убранными витринами магазинов, потоками автомашин, двухэтажных автобусов, трамваев, многочисленными прохожими на улицах. Правда, как он потом убедился, все это разительно менялось к вечеру: гасили свет после десяти, закрывали ставнями окна магазинов. Боялись налетов английской авиации.

В городе появилось много маленьких сквериков на месте разрушенных британскими бомбардировками зданий.

Александра встретили на вокзале и разместили в одной из гостевых квартир полпредства на Унтер-ден-Линден. Через пару часов он открыл дверь так хорошо известного ему кабинета резидента на втором этаже в левом крыле полпредства.

Амаяк Кобулов принял его очень любезно. Наконец-то он дождался человека, на которого можно опереться и за спиной которого можно уверенно командовать. Было отчего радоваться.

Для Александра начались оперативные будни.

Это произошло в начале сентября 1940 года. Леман только вернулся из очередной командировки со своим новым шефом Вальтером Шелленбергом, еще не успел раздеться, как раздался телефонный звонок.

– Вас слушают, – по служебной привычке сказал он, взяв трубку.

– Говорит коллега Прайс из Кенигсберга. Я в Берлине проездом и хотел бы вас увидеть, – человек свободно говорил на немецком с едва уловимым венским акцентом.

– Пожалуйста, завтра жду вас в бюро.

«Наконец-то, – подумал Вилли и облегченно вздохнул. Связной из Москвы дал о себе знать, когда он потерял уже всякую надежду. – Значит, мое письмо они все-таки получили». Вилли сел в кресло и задумался.

Еще летом прошлого года у него на службе начались перестройки. Гиммлер принял решение объединить СД с гестапо и назвал новообразование Главным управлением имперской безопасности – ГУИБ, немецкая аббревиатура РСХА. С этой идеей он носился еще с тридцать шестого года и вот теперь наконец смог ее реализовать.

Первым результатом стало усиление контроля со стороны штаба войск СС над всеми полицейскими службами. РСХА, состоящее из семи управлений, рассматривалось как главное управление в составе Министерства внутренних дел и одновременно как одно из двенадцати управлений войск СС. Возглавил РСХА группенфюрер СС Райнхард Гайдрих.

Теперь новые сотрудники при поступлении были обязаны стажироваться четыре месяца в криминальной полиции, три месяца в СД и три месяца в гестапо. Считалось, что только таким образом они смогут получить общее представление о функционировании всех служб. Все сотрудники главка носили на рукаве шеврон, указывающий на принадлежность к СД как специальному эсэсовскому подразделению.

Гестапо значились в РСХА управлением под номером четыре и состояло из шести отделов. Возглавлял управление оберфюрер СС Генрих Мюллер. Отдел контрразведки, в котором работал Леман, входил в гестапо под номером четыре – Е. Возглавить его должен был оберфюрер СС Валътер Шелленберг, об этом в отделе, пошли разговоры сразу после подписания декрета об образовании РСХА в сентябре тридцать девятого года.

Гестапо осталось единым исполнительным инструментом, самым грозным организмом, осью машины, которая приводила в движение все остальные механизмы. В нем получала завершение информация, обобщения сведений разного рода, статистика, исследования, проводившиеся другими управлениями РСХА. Статистические данные и списки, подготовленные в других организациях, превращались в гестапо в конкретных людей, за которыми охотились, которых мучили, вешали, расстреливали или превращали в рабов.

Тогда, в сентябре, Вилли пригласил к себе на беседу начальник гестапо Мюллер.

– Присаживайтесь, Леман, – любезно предложил начальник управления. – Курите. Бразильские сигары. Зная мою слабость, мне доставляют их из внешней СД.