Восемнадцатое мгновение весны

– У меня к вам, дружище Леман, есть несколько вопросов, – начал Феннер.

– С недавних пор молодые сотрудники, подражая начальнику второго отдела Мюллеру, взяли в моду обращаться друг к другу со словечком «дружище». Вилли молча ждал, что он скажет.

– Вам знакомы эти лица? – Феннер достал из конверта и положил на стол перед Леманом несколько фотографий.

Вилли не спеша взял их в руки и стал внимательно разглядывать одну за другой. На фотографиях были незнакомые ему лица, снятые на фоне здания советского торгового представительства на Литценбергштрассе.

– Нет, никого не знаю!

– Вот как! Действительно никого? Посмотрите повнимательней! – настаивал Феннер.

Вилли еще раз внимательно просмотрел снимки.

– Нет! Никого из них я не знаю!

– Как же так! Ведь вы раньше занимались представительствами советов, – разыгрывал недоумение Феннер.

«Из него, наверное, получился бы актер», – подумал Вилли.

– Действительно занимался…

– Тогда вы должны знать сотрудников советского торгового представительства!

– Теперь я работаю в другом отделении…

– На кого вы работаете – это вопрос особый, – перебил его Феннер. – Особый! – подчеркнул он.

– Я не закончил свою мысль, – сдерживая себя, продолжил Леман. – Так вот, тогда я не занимался торговым представительством, а только полпредством. Дипломатов я знал всех, а сотрудников торгпредства не знал и тем более не могу знать сейчас, поскольку не работаю в вашем отделении.

– Ну ладно, Леман, не будем отвлекаться. Мне все известно, и лучше будет, если вы во всем признаетесь сами!

– В чем я должен признаваться?

– Послушайте, Леман! Вы ведь умный человек, опытный полицейский. Зачем вы впутались в это дело? Вы что, не знали, чем все это грозит? Вам ли не знать, что у шпиона короткая жизнь?

– У шпиона? Не понимаю, что вы имеете в виду!

Вилли старался вести себя естественно и спокойно.

Изредка он пытался смотреть на себя как бы со стороны, стараясь контролировать свои реплики, а с ними жесты и выражение лица, словно это был не он, а кто-то другой, кто сидел сейчас перед этим молодым самоуверенным гестаповцем. Он интуитивно ощущал, что пока все идет нормально.

– Ну уж, конечно, не понимаете! – ухмыльнулся Феннер. – А кстати, кому вы помогали оформлять разрешение на выезд: евреям, русским? Я хочу знать, кому конкретно?

– А почему вас это интересует?

– Вопросы пока здесь задаю я! – повысил голос Феннер.

Он вышел из-за стола и остановился в двух шагах от Лемана, засунув руки в карманы галифе униформы, и покачивался с пятки на носок.

– А если я откажусь отвечать на ваши вопросы?

– Откажетесь?! Вы что, не знаете, как у нас развязывают языки? А-а! – взревел Феннер, угрожающе надвигаясь на Вилли. Леман невольно ощутил, как по спине пробежала волна страха. Остро ощущалась нехватка времени для обдумывания ответов.

– Вот что, Феннер! Задавайте свои вопросы по существу и не морочьте мне голову! В чем вы меня подозреваете? – теперь Вилли решил сам контратаковать.

– Я задал такие вопросы, которые нужны следствию! – с трудом сдерживая себя, прорычал Феннер.

– Следствию? Это что же, допрос? Я что, арестован?

– А вы думали, что я пригласил вас для светской беседы? Не валяйте дурака, Леман!

– Ну хорошо! Задавайте свои вопросы, – примирительным тоном предложил Вилли. Он решил, что сейчас не мешает немного отступить.

– В каком году вы прекратили заниматься советскими организациями в Берлине?

– Это нетрудно проверить по делам. Кажется, в тридцать втором или даже позже.

– Тем не менее вы информировали торговое представительство Советов о наших операциях против них?

– Информировал? Вот как обстоит дело?! Ну, тогда вы должны знать имя моего сообщника из тех, кого я информировал, – спросил Вилли, не скрывая издевки. Он не мигая смотрел в маленькие, по-кабаньи налитые яростью глаза Феннера, прекрасно понимая, что у того ничего конкретного нет. Было непонятно только, чем вызвана эта беседа.

– Нет, это вы мне назовите! – хорохорился Феннер.

– Я его не назову, потому что его просто нет, и вы, Феннер, хорошо это знаете. Если он есть, то давайте устроим очную ставку!

– Будет и очная ставка, будет и другое! Все будет в свое время! Кстати, у вас есть любовница?

– А какое это имеет отношение к делу? У нас, по-моему, не запрещено иметь любовниц! Их у нас имеют многие, и вы это знаете не хуже меня. Думаю, у вас она тоже есть.

– Хватит разговаривать, Леман! Ее имя?

– Ну хорошо, если вы так настаиваете, пожалуйста: Ливорски, Флорентина Ливорски!

– Ливорски?! – Феннер не смог скрыть своего удивления и растерянности. – Как Ливорски? А как же Дельтей? Елизавета Дельтей?