Вошь на гребешке (СИ)

  - Север спросила я, - сообщила травница Хрога, не тратя времени и оставаясь возле больных, позволяя эху Файена донести голос. - Я и ученик Врост, ныне наместник Хрога. Север дал ответ. Ни один прорицатель или анг нашего луча не останется с вами, покуда вы не сообщите своего решения.

  - Я, единственная на весь восток, взращиваю заново этот луч, - негромко промурлыкала Милена, позволяя взгляду первого вальза запада наблюдать блики пламени в зрачках, и читать в них потаенное, притягательное, - я вправе дать ответ за весь мой луч. Я решила и будет по воле моей: никогда коронь не обретет единения с вальзами и ангами, для коих рассвет - первый в их жизни луч дара. Но именно мы, целители душ, сохраним право и силу снять коронь с любой... зарвавшейся тварюшки. Ответ будет дан сегодня. Она должна лично выслушать мои слова и сказать должное. Так будет.

  - Восстать против зенита в лютую зиму, - прочувствованно возмутился дайм крупного замка запада, делая шаг вперед и вставая у плеча собрата по лучу, - значит, предать Нитль. Вы предатели. Теперь, когда исподье в полной силе и наше единение не может быть разрушено изнутри. Одумайтесь!

  - Мы одумались, - прогудел рослый дайм юга. Тяжело вздохнул, и целое облако пара поднялось ввысь. - Как бы не поздно. Но решение принято. Наконец-то!

  Он крепче сжал клинок, рявкнул, вспарывая живой сталью воздух так стремительно, что звучало это, как удар по плотной ткани. За спиной дайма из тени стены выступил его вууд, по виду - чудовщная помесь ящера и рогача. Дайм кивнул Лэти.

  - Твои на стенах, - спокойно уточнил он. - Мои у опушки, будут встречать походы с юга. Благодарю за этот день, Лэти. Ты умеешь выбирать сердцем, я всегда знал.

  Он удалился, звеня доспехом и вроде бы чуть пританцовывая, и в такт неслышной музыке боя хлопая левой рукой по шкуре своего вууда. Первый вальз запада невольно поежился и поджал губы, не скрывая удивления.

  - Под давлением... обстоятельств, - сухо признал он, - мы готовы построить складку, прямую складку в зенит. Вы объявили войну королеве? Так пусть она даст ответ.

  - Уклонился и тут, гнилушка, - Лэти сплюнула под ноги вальзу запада, отвернулась и свистом позвала своего буга.

  Милена прикрыла глаза, нагнулась к шее Игруна и зарылась лицом в его мех. Отдых, пусть и короткий, важен. Пламя, к какому она прикоснулась через камин замка Файен, слишком огромно, жар его течет в жилах. Не покидает, позволяя и теперь знать, насколько теплы или холодны сердца в каждом человеке. Рядом Лэти - она горит, ей это не трудно и не больно. Поодаль травница Хрога - она вроде лампады, тиха и ровна, ей это иной раз невыносимо, но таков удел лекарей. Им нельзя отчаиваться, как нельзя и вспыхивать безумием. Вот шевельнулась мысль о малыше Вросте - и стал заметен он, такой яркий, солнечный. Темной змеей вползло воспоминание о первом дайме запада - и холод его пустого сердца проявился сквозь броню из трех десятков шархов... Только один человек вне рассчета и зрения. Бэл. Так стало с тех пор, как текучее пламя впилось в его позвоночник. Нельзя подглядывать за тем, кто держит твое сердце.

  - Ты не сможешь прорицать обо мне, - шепнула Милена, хотя Бэл не мог услышать. - Это замечательно. Зачем мне знать... пустяки? Зачем тебе каждодневный страх, а после умолчание обо всех угрозах, попытка их отвратить и отразить? Бедная Тэра не решилась ослепнуть в видении судьбы родных. За что и поплатилась... теперь я знаю.

  Милена вздрогнула и подняла больную голову от мехового загривка. Лэти была рядом, играла с белым бугом, норовя погладить зверя и успевая увести руку от каждого обманного удара лап и движения усов. Буг знал игру, но все равно злился всерьез: он снова проигрывал, он неизменно оказывался чуть медленнее, чем хозяйка.

  - Ты как, в себе? - уточнила Лэти, не отвлекаясь от игры. - Есть два больных. Мальчшка и какой-то совсем тощий нескладеха, вроде они из плоскости. Втащишь в Нитль по полной? Замерзли оба, особенно старший, покуда дотянулись сюда.

  - Вроде я немного... в себе, - пьяно улыбнулась Милена. - Поехали.

  - Во-во, быстро, - согласилась Лэти. - К полудню запад расстарается. Большой бой грядет. До чего мерзко: людей резать. Мой клинок плачет. Но мы приняли решение. Мы должники Бэла Файенского.

  - Полдень - это хорошо, - улыбнулась Милена, закидывая голову и подмигивая тучевому небу. - Управлюсь.

  Она раскрыла рот и постаралась поймать на язык снежинку. Впервые за всю жизнь зима была - в радость. Может, еще помнился неподвижный лес плоскости, украшенный снегом и очень нарядный? А может, в стуже особенно ярко горели души...