Восхищение

Поставив в легкое замешательство Утерзу, что отвечала в Гринишет за прием гостей и презентации, Тарий получил желаемое, та проводила его к главе организации, Клайву Рекстуко, портрет которого уже несколько минут был смят в руках “инвестора”.

Ничего не подозревающий Клайв, что-то внимательно сверял на своем компьютере, не обращая особого внимания на свою сотрудницу, которая привела в его сети очередную жертву.

– Мистер Йохансон,– как представился Тарий Утерзе,– меня очень впечатлила ваша презентация и я бы хотел стать если не покровителем, то хотя бы другом вашей компании.– оторвал от монитора взгляд объекта Тарий, изображая неподдельное участие и покорность.

Клайв Рекстуко привстал, пожал руку протягивающему свою волю участия господину и пригласил того присесть в кожаное кресло, которое как всегда манило своей новизной и блеском. Мистер Йохансон приветливо согласился, затем он долго что-то объяснял на своем языке очень рассудительному Клайву, который с радостью поддерживал разговор с очередным партнером Гринишет, логическим завершением которого было согласование сделки. Несколько бокалов горячительного напитка, и мистер Йохансон решил лично убедиться в благонадежности организации, приблизившись на расстояние поцелуя к объекту, состояние которого ухудшалось на глазах. Контрольный удар в челюсть сделал свое дело, Клайв без сознания обмяк в кресле начальника.

Выходя на улицу, учтивый мистер Йохансон выкинул пустой пузырек, содержимое которого плавало в желудке жертвы. Потерявшего сознание директора, он оставил на попечение секретарю и бригаде неотложной помощи, с которой разминулся в фойе не последней по значимости организации Гринпис. Диагноз эмигрант поставил лично, испанская меланхолия. Его ждал солнечный Монако, в котором вряд ли найдутся любители смешивать алкоголь с ядом никарагуанской жабы.

Остановившись в отеле Ле Грюен, располагающийся невдалеке от Рождественского рынка и своими окнами выходящего на площадь Брольи, троица путников под предводительством воинственной, после долгой дороги Жизель, решила взять паузу и отоспаться. Расселенные в два отдельных номера, напротив друг друга, один из которых носил статус “Монарший” и был предоставлен Абу Фахту и его немногословному другу, а другой, попроще, взяла себе сама Жизель, так как в договор с Кати не входил присмотр, а оговоренная доставка заняла у нее достаточный ресурс, чтобы поваляться под “князьями”.

Осмотревшись и приняв дань культурной составляющей “города на стыке”, Абу Фахт налил себе в бокал спиртное и осторожно поинтересовался у сонного Дмитрия, который в машине только делал вид спящего человека, чтобы успокоить подругу своей напарницы, и не быть преданным ею или своим ближайшим другом.

– Твой вопрос резонен Абу,– заплетающимся языком попробовал стать равным сюзереном своего отдохнувшего друга инспектор Егоров.– Но я в ум не возьму, что нам делать дальше.– схитрил напоследок Дмитрий.

Утомленный своими приключениями, Дмитрий Егоров погрузился в состояние, которое медики в военных госпиталях называют как пережиток. Травмы, вызванные многочисленными путешествиями по карте военных действий, откладывают отпечаток в любом здравомыслящем человеке, который не утратил способность к восприятию окружающего мира. Его прототип в военной выправке средневековых лет, смешался в толпе безумствующих фанатов, что стремятся сравнять землю и врагов в однородную массу, что будет кормилицей для будущих поколений победителей. Вдруг перед ним вырос громадный человек арабской внешности, издали напоминающий его товарища, но по мере приближения, обретающий очертание форменного нелюдима, что старается всем своим видом поддаться на воздействие пришедшего, чтобы отторгнуть его сущность от тела, подавляя тем волю и желание. “Где женщина, что нас взяла”– сам у себя спросил в бреду существо, как его подхватило дыхание монстра и поставило на ноги, да так, что он смог ощутить жар теплого огня, не колебаясь несущего тебя к выходу. Мраморный пол, постукивающие шаги, в таком состоянии причудиться может всякое, значит он не один в этом кошмаре, что только запахами отдает реальной жизнью. Сладковато-приторный запах цветов, он не видит их контур, но он чувствует, они в букете, они могут поместиться на нескольких пальцах руки. Стук, словно кувалда древнего война, что проламывает череп своим оружием массового поражения, тишина. Он не слышит звуков, не чувствует запахов, возможно он попал в обморочное состояние и у него жар, но почему тогда он может открыть рот для разговора с неизвестностью. Он “выключился”, Абу сходил за медиками, или за той женщиной с динными волосами и красивым голосом, что всем своим видом просила пощадить ее от этого плена, в который дорогу каждый сам находит для себя.