Восхитительная

Она трижды перечитала письмо, пытаясь унять радостное возбуждение. Прошло больше недели с тех пор, как она говорила в редакции с Полом Дарком и Брендой Мэйсон, и Мэри начала отчаиваться, полагая, что и эта работа ускользнула от нее. Но хватило этих нескольких отпечатанных на машинке строчек, чтобы ее угрюмая безнадежность тут же, словно по мановению волшебной палочки, уступила место радостному возбуждению. Она повернулась к зеркалу и прояснившимися глазами стала тщательно разглядывать свое отражение, представляя себя в двойной роли: как объект суперсовременного косметического опыта и как тайного репортера «Наблюдателя». Обе перспективы ей понравились.

«Погоди-ка, но ты ведь еще не получила этой работы, — сказала она себе, охваченная внезапной тревогой. — Может, ты совсем не подходишь для того, что им нужно. Может, им нужна девушка совсем не такая, как ты, а с другим лицом или фигурой…»

Вдруг в спальне что-то тяжело грохнулось на пол, и тут же раздался пронзительный, почти истерический смех Пенелопы: «Ой, Питер, дурачок ты мой… какой же ты забавный!..» Отчетливо слышно было каждое слово. Потом из-за стены донесся низкий, неразборчивый голос Питера, за ним сдавленный смех Пенелопы, и наконец наступила тишина.

Мэри нахмурилась, вздохнула и обвела взглядом комнату, ища свою сумку. Затем вновь остановилась перед зеркалом и, поворачивая голову из стороны в сторону, начала тщательно пудрить лицо и красить губы. Она попыталась взглянуть на себя глазами постороннего человека, больше всего ей хотелось заметить в своей обычной внешности хоть какие-то признаки настоящей красоты, но осмотр только огорчил ее.

«Черил», — подумала она. — Так называется та дорогая косметика, которая продается в больших магазинах Вест-Энда. Светло-голубые коробки с серебряной каймой. Это известная фирма, ее изделия рекламируют даже кинозвезды. Она может сделать для меня очень многое… Я уверена, что это и есть тот счастливый случай, которого я так всегда ждала. Если бы только я была хоть немного привлекательней…»

Она рассматривала в зеркале свое грубо накрашенное лицо, и внезапно мысли ее круто повернули в другое русло.

«Не то, — решила она, — совсем не то. Им нужна обычная непримечательная девушка, материал для исследования. Пытаясь сделать себя привлекательней, я не только теряю время, но и рискую не получить этой работы. Лучше вообще не краситься… Пусть сразу увидят меня такой, какая я есть, чтобы не пришлось смывать пудру и помаду».

По узкому коридору Мэри прошла в ванную и намочила край полотенца. Но только она собралась стереть с лица косметику, как в коридоре послышалось шарканье босых ног и в ванную влетела Пенелопа, совсем голая, с растрепанными волосами и размазанной по щекам губной помадой.

— Ой! — вскрикнула она, замерев на месте от неожиданности. — Я не знала, что ты дома…

— Зато я знала, что ты дома, — с нажимом произнесла Мэри. — И Питер тоже.

Пенелопа залилась смехом.

— Ты слышала шум? Этот дурачок Питер грохнулся с кровати, как раз когда мы… — Вдруг она умолкла, заметив на лице Мэри свежую косметику. — Склоните голову перед ее королевским величеством! — насмешливо воскликнула Пенелопа. — Сегодня мы при полном параде, не так ли, дорогуша? Лишь лучшие из лучших достойны внимания косметической… фирмы… «Черил».

— Ты бы лучше не читала чужих писем, — спокойно ответила Мэри. Сейчас, когда Пенелопа придвинулась ближе, она почувствовала сладковатый запах джина, а по опыту ей хорошо было известно, что, если Пенни навеселе, с ней не стоит заводиться.

Пенелопа нежно погладила ладонями свои красивые бедра.

— Прости, дорогая, — ехидно сказала она. — По правде сказать, я даже не взглянула на адрес. Как только увидела на конверте слова «Косметическая фирма», даже не сомневалась, что это мне. Кто бы мог подумать…

Она потянулась к ярко-красному халату, висевшему за дверью.

— Я пришла за халатом, — продолжила она уже более естественным тоном. — Не могу же я весь вечер ходить нагишом, как бы это ни нравилось Питеру. Холодище ужасный…

Она накинула на плечи халат и, стараясь скрыть интерес, наблюдала, как Мэри полотенцем стирает с лица пудру и помаду.

— Ты просила у них работу? — спросила она.

— В общем, да.

— А что за работа?

— Ничего особенного. Что-то, связанное с исследованиями.

Пенелопа пренебрежительно усмехнулась.

— Понятно. Ну что ж, я, наверное, пойду к Питеру, а то он еще, того и гляди, опять грохнется с кровати. — Она остановилась на пороге, и в глазах ее опять вспыхнули огоньки. — Еще хоть хорошо, что он упал на спину, а то мог бы остаться калекой. Я серьезно говорю. Ты же знаешь, какой он, этот Питер…

— Нет, я не знаю, какой он, этот Питер, — холодно ответила Мэри. — И прошу вести себя приличней. В конце концов, есть какая-то граница…

Пенелопа с вызовом мотнула головой, и ее золотистые волосы засверкали в электрическом свете.

— Если она и есть, дорогая, я ее еще не достигла… и не скоро достигну.

Она вышла из ванной и отправилась к своему Питеру.