Восхитительная

Он был начеку, но особо не нервничал. Лиззи даже на секунду засомневалась, что информация верна. Она встала и посмотрела ему прямо в глаза:

– Разве не потому, что вас застали с профессором из Оксфорда за таким занятием, что и сказать нельзя?

Лиззи чувствовала – ей удалось его шокировать. Оба молчали. Марсден опустил голову:

– Но дело замяли. Откуда вы знаете?

Девушка загадочно улыбнулась – то ли победно, то ли разочарованно:

– Ничто не проходит бесследно. И у меня есть источники.

Склонив набок голову, Марсден рассматривал ее из-под ресниц. Ее сердце жарко забилось. Этот взгляд – само очарование, почти соблазн.

– Вот как?

– Но вам не нужно тревожиться, – продолжала Лиззи, пытаясь вернуть голосу снисходительный тон. – Я ни словом не обмолвлюсь мистеру Сомерсету. Знаю, как важно для него иметь надежных помощников… и как важно для вас зарабатывать средства к существованию.

– Вот спасибо, мисс Бесслер.

Лиззи с удивлением отметила сарказм в его голосе. Ее козыри, кажется, показались Марсдену не столь убедительными.

– Но я ожидаю, что вы будете соблюдать необходимый декорум. Недопустимо, чтобы пострадала репутация мистера Сомерсета.

– Разъясните в таком случае, что подразумевает необходимый декорум? Должен ли я соблюдать полнейшее воздержание, или вас устроят обычные меры предосторожности?

– Абсолютная секретность. На меньшее я не согласна, – надменно ответила Лиззи.

– Не подскажете ли, как мне добиться секретности такого уровня?

– Есть заведения, не правда ли, для таких, как вы? Заведения, где каждый посетитель обязан соблюдать тайну всех остальных?

– Мне жаль, но я вынужден вам сообщить, что давным-давно отказался от посещения подобных мест. Когда я был там в последний раз, из-за меня разыгрался целый скандал. – Марсден улыбнулся. – Случалось ли двум мужчинам драться из-за вас, мисс Бесслер? Не очень приятное зрелище. Разбитые носы, свернутые челюсти.

– Двое мужчин дрались из-за вас?

Марсден стряхнул невидимую пылинку с манжета.

– Два пьяных идиота. Предпочитаю, чтобы моего внимания добивались более цивилизованными методами.

Лиззи чуть не поперхнулась. Ей-то было понятно, как Марсден мог стать причиной такой пылкой страсти. Он был чертовски привлекателен. И еще что-то порочное таилось глубоко в нем.

– Возвращаясь к вашему предостережению, мисс Бесслер, можете не сомневаться – я буду очень осторожен. Не только потому, что восхищаюсь мистером Сомерсетом. Соблюдение строжайшей секретности и в моих интересах – не хочу окончить свои дни в тюрьме.

– Полагаю, нет, – ответила Лиззи, поеживаясь. Она как-то не подумала о столь печальных последствиях, если кому-то вздумается начать его преследовать.

– И чтобы достойно ответить на ваше великодушие… Марсден замолчал, как бы обдумывая фразу.

– Буду великодушен и я. Пусть мистер Сомерсет сам обнаружит, что от вашей девственности остались одни воспоминания, точно она Ковчег Завета. Не скажу ему ни слова.

Лиззи невольно отшатнулась:

– Это клевета.

– Согласен, это унизительно. Но правда, даже унизительная, не может быть клеветой. Знаю, потому что работаю помощником юриста.

До смерти напуганная, Лиззи чуть не спросила: откуда ему известно? Вопрос дрожал на кончике ее языка. Лиззи взглянула на дверь гостиной, которую неосмотрительно оставила приоткрытой, но в коридоре никого не было.

– Не соблаговолите ли объясниться, сэр? Это серьезное обвинение.

– Что тут объяснять? Долгое время вы относились ко мне с опаской – вам казалось, я знаю про вас кое-что. Но то, что я в действительности знал, вас нисколько не встревожило. Значит, подумал я, это была не женщина. Тут замешан мужчина, который зашел слишком далеко, а мистеру Сомерсету ничего не известно.

Лиззи и без того ужасно терзалась. Подумать только, ведь она приняла брачные обязательства, не будучи девицей. Она решила, что Стюарт – умудренный в житейских делах человек и добрый друг – не станет придавать этому печальному обстоятельству слишком много значения. Отсутствие девственной плевы она компенсирует тем, что будет лучшей из жен в этом мире. Но провокация мистера Марсдена снова воздвигла перед ней моральную дилемму, воскрешая былую борьбу совести и стремления устроить свою судьбу.

– У вас нет доказательств, – холодно сказала Лиззи.

– А у вас ничего нет.

Марсден снова намекал на ее поруганную девственность. Лиззи чуть не зарычала, проглотив этот двойной намек, но сумела сдержаться, ограничиваясь хмурой гримасой.

– Тупик.

Марсден молча собрал листы с образцами почерка каллиграфа в аккуратную стопку и сунул их в папку. Завязал тесемки, потом снова положил папку на стол, словно не мог решить, уйти ему или остаться. Взглянул на девушку:

– Возможно, мы могли бы попытаться стать друзьями.

Лиззи фыркнула. Дружить с этим фатом, который так ее унизил?

– И что же мы положим в основу нашей дружбы?

– То, что мы знаем темные тайны друг друга. Вражда обойдется нам слишком дорого.

– Этого мало, – сухо сказала она. Марсден повертел кольцо-змею на пальце.

– А если я скажу, что вы мне нравитесь?

Еще сегодня утром Лиззи с легкостью поверила бы в это, но теперь лишь нахмурилась сильнее.