Восхитительные ночи

– Не говорите этого! Вы приехали потому, что обещали выйти за меня замуж! Вы не стали бы этого делать, если бы не любили меня. Вы просто нервничаете! Вам нужно больше времени, чтобы привыкнуть ко мне. Я вам его предоставлю, но не позволю покинуть Мауи. Слышите? Если вы попытаетесь, я нас остановлю.

Это было невероятно!

– Вы шутите, – промолвила Селия. – Вы же не можете помешать мне уехать.

– Могу, поверьте. – Его глаза, полные боли, с немой мольбой смотрели на девушку. – Останьтесь! – воскликнул Джон. – Попытайтесь полюбить меня. Это все, о чем я прошу.

Лежа вечером в постели, Селия то и дело возвращалась к этой сцене с Джоном. Какая ирония! Она пыталась сказать ему правду, но он отказывался ее принять. Джон хочет, чтобы Селия была здесь, хотя она не любит его.

Но тогда почему ей не побыть здесь еще немного, размышляла Селия. А вдруг она увидит Романа? От этой навязчивой идеи ее могут избавить только встреча с ним и его объятия.

Глава 10

По утрам Селия иногда видела с веранды вершину Халеакала, голубевшую вдали. Таинственный вулкан высился над островом, когда-то очень давно появившимся благодаря ему.

По словам Джона, новые отложения лавы у Перуз Бэй появились лишь во время извержения в 1790 году. Пепел, покрывавший большие участки, и места выхода лавы, которые теперь превратились в пещеры, напоминали о катастрофе.

Но здесь, в Маунтен Вью, угроза не ощущалась. Воздух наполняли мирные звуки: щебет птиц, стук молотка, грохот повозки, мычание быков, смех слуг и плач ребенка в деревне. Несколько раз Селия слышала ружейные выстрелы: местные жители охотились в горах на кабанов. Но и это были звуки знакомые и привычные.

Дни шли за днями. Селию поглощали школа и тридцать пять учеников, которых она успела полюбить. Лучшей ученицей была Тина, умная девочка, жадно внимающая ее словам.

Но Селия полюбила и хорошенькую малышку Айко с ее осторожными вопросами, и одиннадцатилетнюю красавицу Мелани, Кавео и Кеони, детей местных жителей, и Хамада, маленького японца, который каждый день клал цветок на стол учительницы.

А сколько языков звучало в школе! Гавайский смешивался с ломаным английским, на котором говорило большинство детей. Трое младших детей Чанга Лю с одинаковой легкостью болтали по-китайски и на гавайском. У некоторых родным языком был японский, у других – самоа, и почти все объяснялись по-английски.

Но именно гавайский язык – нежный, певучий, музыкальный – больше всего нравился детям. Селия вскоре уже понимала отдельные фразы. «Кау-кау» означало «еда», а говоря «я пау» и потирая живот, ребенок давал понять, что он сыт.

Слово «пиликиа» выражало как мелкие неприятности, вроде разбитой коленки, так и ужасные катастрофы.

«Макай» – «на море», а «маука» – «в горах». Слова, указывающие направление, очень важны на островах. Селия узнала, что она «хаоле», то есть «белая иностранка», а ее двое учеников-полукровок – «хапа-хаолез», или «полукровки». «Канака» – «мужчина», «вахине» – «женщина», а «ребенок» – «кеики». «Сахарный тростник» назывался «ко».

В те дни, когда в школе не было занятий, Селия ездила верхом на Мисти, сером мерине Джона, привыкшем к крутым тропам острова. Она изучала границы плантации, пробираясь вдоль тростниковых зарослей чуть ли не до самого побережья, побывала в гавайской деревне, пересекала глубокие овраги, покрытые зарослями, осматривала пещеры, оставшиеся после выхода лавы, и даже наткнулась однажды на каменный «хеиау», или храм, где местные старики приносили жертвы своим богам.

Она собирала и сушила листья для гербария, заказала в Гонолулу книги по истории Гавайев. Но несмотря на все это, Роман по-прежнему не шел у нее из головы. Ну когда же он приедет в Маунтен Вью? Она так устала ждать!

Однажды утром к ней в дверь постучали Кинау и Леинани и предложили пойти купаться.

Селия взглянула на девушек, одетых в длинные яркие платья, которые слегка обрисовывали их формы, на их бархатистую смуглую кожу.

– Купаться? С удовольствием! Но что мне надеть?

Леинани слегка толкнула Кинау, и обе улыбнулись.

– Все, что захотите, – весело ответила Кинау. – Но сегодня мы собираемся не на море, а к заводи Пеле.

– К заводи Пеле?

– Там красиво и прохладно, вы сами увидите.

Через полчаса они отправились в путь, гавайские девушки – на старых тощих кобылах, которых, по мнению Селии, пора было отправить на отдых. По дороге Кинау остановилась, чтобы свить венок из белых цветов для себя, и обе девушки украсили своих лошадей цветочными гирляндами «леи».

Через некоторое время тропа круто повернула к скалам, ущелья между которыми достигали двухсот футов глубины. Мерин Селии следовал за кобылой Кинау.

– Вам нравится работать в Маунтен Вью? – спросила Селия девушку.

Кинау взглянула на нее через плечо:

– Я работаю там не все время, иногда живу в Лахаина. Но, по-моему, Джон Бернсайд – хороший хозяин. Он даже дает мне читать книги.

Они ехали легким галопом, непринужденно болтая.

– Вы любите читать? – Кинау пожала плечами:

– Когда больше нечем заняться. Мне не нравится бездельничать.