Восхитительный куш

— Одну — не пущу, виданное ли дело по машкерадам даме без провожатых шастать. — Теперь уже Ненилла Хрисанфовна сдвинула широкие брови и строго посмотрела на княгиню.

— Конечно, Нениллушка, — вздохнула Александра, — куда ж я без тебя.

10

Александра Аркадьевна на балах и маскарадах неизменно блистала. Одетая дриадой или весталкой, она всегда привлекала к себе внимания разнокалиберных Гамлетов, Эдипов и Фаустов, наперебой предлагавших угостить ее шампанским. Вот и сейчас, как только она ступила в бальную залу усадьбы Всеволожских, к ней подлетел статный Ринальдо Ринальдини в бархатном камзоле и, помахав перед носом княгини широкополой шляпой с пышными страусиными перьями, произнес тоном не допускавшим никаких возражений:

— Офелия, о нимфа, я беру вас в плен.

Попытка доминиканского монаха исполинского роста и мощной позитуры, с которым пришла Офелия, помешать ее пленению, ни к чему не привела: разбойник просто оттеснил его в сторону, при этом удивленно хмыкнув, ибо плечо его пришлось как раз на большую мягкую грудь монаха.

— Прошу прощения, мадам… хм-м, святой отец, — произнес Ринальдо, подхватил Офелию под руку и повел ее внутрь великолепной залы.

Отражаясь в блестящем, как венецианское стекло, паркетном полу, по зале порхали несколько десятков фей с крылышками; прохаживались, широко расставляя ноги, будто при морской качке, английские матросы в жестких робах и беретах с помпонами; мерно вышагивали римские легионеры в коротких тогах и с панцирями на грудях; дефилировали с настроением ипохондриков Гамлеты в арбузных штанах.

— Эй, каспадын манах! — услышала голос с явно татарским акцентом Александра Аркадьевна. — Айдэ, паэдим! Лошадкэ якши, шибка быстра ехать будим!

Она обернулась и увидела, что к Ненилле пристает и хватает ее за руки ямщик-татарин в стеганом бешмете и малахае.

— Ну, паэдим, каспатын манах! Ни пажалеиш…

Наконец монах не выдержал и что-то сказал ямщику на ухо. Татарин на мгновение застыл, верно переваривая малознакомые ему русские слова, затем молча стал удаляться, время от времени поглядывая на монаха.

— Что вы все время оглядываетесь, сударыня? — спросил Ринальдо приятным голосом, показавшимся княгине немного знакомым. — Вы ищете вашу спутницу?

— Какую спутницу? — игриво спросила Александра Аркадьевна.

— Ту богатырку, что вырядилась доминиканским монахом, — с усмешкой произнес разбойник. — Она что, ваш телохранитель?

Отчего вы так думаете? И нужно ли меня охранять от столь приятного кавалера? — спросила Голицина, но ответа не дождалась, ибо Ринальдо, она это вдруг почувствовала, был уже не с ней, а с прелестной турчанкой в шелковых одеждах, не сводившей с него жгучего взгляда. «Ого, какие тут, однако, бешеные страсти», — подумала Александра Аркадьевна с некоторой завистью и легкой обидой на то, что благородный разбойник предпочитает ей, первой красавице первопрестольной столицы, маленькую хрупкую турчанку.

— Вы манкируете мной, господин разбойник, — с капризинкой в голосе произнесла Офелия и вытянула свою руку из-под руки Ринальдо. — У вас совершенно отсутствует всякая деликатность в обращении с дамами.

— Что? — машинально спросил разбойник.

— Ничего, прощайте, — холодно ответила Офелия и двинулась прочь от невоспитанного разбойника. Но тот в ответ даже не повернул головы.

Александра Аркадьевна отыскала в толпе взглядом тевтонского рыцаря в длинном плаще с рыцарским крестом. Тут как тут оказался и татарин, затянувший свою уже надоевшую песню:

— Каспадин. Эй, каспадин немис! Паэдим! Якши лошадкэ…

— Пошел вон, — голосом Тауберга произнес рыцарь, отошел от надоедливого инородца и повернул железную голову. Проследив за ним Александра Аркадьевича посмотрела туда же, куда смотрел через решетку забрала Иван Федорович. И уперлась взглядом в миниатюрную турчанку, подле которой уже крутился татарин-ямщик, не уставая зазывать желающих покататься, на его «якши лошадкэ», коих, впрочем, поблизости не наблюдалось.

— Похоже, инородец тоже с ними, — вслух сказала Офелия, бросая взоры то на рыцаря, то на Ринальдо, явно присматривавших за турчанкой. Голицына уже догадывалась: неделикатный разбойник — это не кто иной, как князь Сергей Всеволожский, а маленькая турчанка есть та самая девица Сеславина, на которой вздумал жениться взбалмошный князь. И ловушка на убивца, как выразилась в разговоре с ней Ненилла, расставлена. Роль же ловца душегуба, вероятно, отводилась ее Таубергу.