Восход

Распаковав вещи, фрау Брухмайер заказала легкий обед в номер и пару часов отдыхала в шезлонге, потом приняла душ и начала не спеша готовиться к вечеру. Сегодня в первый раз откроет двери ночной клуб, но до этого ее пригласили на ужин с хозяевами отеля.

Она застегнула браслет с брелоками — последний подарок мужа — и спустилась на лифте в холл.

Примерно в то же время Афродити тщательно выбирала драгоценности для сегодняшнего вечера. Она открыла ключом верхний левый ящичек туалетного столика. Почти не глядя, взяла пару серег и вдела в уши. Серьги были круглые, как пуговицы, с огромными аквамаринами в центре. Потом надела широкий золотой браслет (великоватый для ее тонкого запястья, но она не успела отдать его в переделку) с восемью такими же аквамаринами и повесила на шею толстую цепь с кулоном. Камень в нем размером затмевал все остальные. И наконец кольцо. Весь гарнитур отличался простотой, все дело было в огранке камней. Они были прекрасны сами по себе, поэтому не было нужды их украшать. Прозрачный голубой и светло-желтый были красками острова, вероятно, поэтому ювелир назвал свою коллекцию «Хромата тис Кипру» — «Цвета Кипра». Это были цвета, в которых каждый островитянин купался каждый день, но только Афродити была их обладательницей в таком виде.

Утром она проводила родителей в аэропорт, а потом ничего не делала. Прощание было накаленным от сдерживаемых эмоций и полного отсутствия проявления чувств. Глядя на них, посторонние могли бы заключить, что шестидесятилетние супруги приезжали на родину на похороны члена семьи. По какой еще причине женщина оделась бы в черное в такой солнечный день?

В это время года аэропорт Никосии кипел жизнью. Самолеты приземлялись и вылетали каждый час. Зал прилета был заполнен толпой предвкушающих волшебный отдых туристов. В зале вылета ожидали своих рейсов загорелые курортники, сожалеющие, что их пребывание в раю подошло к концу.

— Я так рада, что вы пришли вчера, — обратилась Афродити к обоим родителям. — Для меня это много значит.

— Отель великолепен, кардия му[14], — отозвался отец. — Уверен, вас ждет успех.

— Папа, без твоей помощи ничего бы не получилось.

— Деньги — всего лишь деньги, — улыбнулся он. — Твой муж приложил столько усилий… И ты, конечно, тоже.

— Надеюсь, вы снова выберетесь в скором времени, и на подольше… — Афродити сказала это автоматически и без всякой надежды, зная, как и они, что это вряд ли случится.

Она стиснула руку матери, и Артемис опустила голову, уклоняясь от поцелуя дочери.

У Афродити пересохло в горле.

Через мгновение она оказалась в объятиях отца.

— До свидания, дорогая. Рад был тебя видеть, — сказал он. — Береги себя.

— И вы себя тоже, — твердо ответила она.

Афродити смотрела, как родители проходили паспортный контроль и потом скрылись из виду. Только отец обернулся и помахал ей рукой.

После того как вечер состоялся и отель был открыт официально, дел у Афродити убавилось. Возвращаясь из аэропорта, женщина чувствовала себя усталой и опустошенной. Она не знала, чем будет заполнять время. Несколько месяцев Афродити готовилась к торжественному открытию, придумывала цветочные композиции, пробовала канапе, составляла списки гостей. Ее работа по меблировке тоже была завершена.

Как ей поддерживать свой статус, если вся ее роль сводится к подготовке редких мероприятий и появлению на коктейлях и ужине?

Однако это тоже требовало тщательной подготовки, включая ежедневное посещение парикмахера.

— Кирия Папакоста, представляю, какой вчера был прекрасный вечер! — воскликнула Эмин, когда Афродити появилась на пороге салона красоты. Парикмахерши уже прочитали отчет в газете. — Все, кто что-то собой представляет, были там! Самые важные лица, я хотела сказать!

Эмин и Афродити вели себя непринужденно, как люди, которые знакомы много лет. Для турчанки-киприотки Афродити была и дочерью, и клиентом, а теперь еще и работодателем. Возможно, последнее предполагало более официальный стиль общения, но по молчаливому согласию обе не придавали этому значения.

— И вы так прекрасно выглядели!

— Спасибо, Эмин, — ответила Афродити. — Я получила много комплиментов по поводу прически!

— У нас сегодня не было отбоя от посетителей, — сообщила парикмахерша. — По-моему, приходят даже посторонние, чтобы воспользоваться случаем и осмотреть все.

— Но и гости отеля тоже? — поинтересовалась Афродити.

— Полно! — ответила Савина.

Сегодня Афродити выбрала ярко-зеленое платье — оно эффектно оттеняло прозрачные аквамарины — с рукавами до локтей, чтобы был виден браслет. Юбка пышная, в сборку, подчеркивала тонкую талию.

— Эти цвета вам очень к лицу, — тихо заметила Эмин, расчесывая волосы Афродити, доходившие той до талии. — Вы такая красивая!

— Ты такая милая! Я сегодня чувствую себя немного усталой. Вечер затянулся.

— Ваши родители побудут немного? — Савина протирала зеркало рядом.

— Нет, к сожалению, — ответила Афродити, и они встретились взглядом в зеркале. — Они уже улетели. Ты же знаешь мою мать.

Обе женщины прекрасно ее понимали.