Восход

— Милая, по-моему, это ты все усложняешь.

«Если бы ты знала… — думала Афродити. — Если бы ты имела хоть малейшее представление…»

— Ну, если ты так считаешь… — сдавалась Артемис. — Но помни, для тебя всегда найдется здесь место.

— Я позвоню тебе на следующей неделе, — обещала Афродити. — Пока, мама.

Их разговоры всегда заканчивались одинаково. Как только они вешали трубку, обе, и мать и дочь, испытывали разочарование.

Наконец настал назначенный для поездки в Фамагусту день.

Афродити так волновалась, что потеряла всякий аппетит. Она понимала: вероятность того, что «Восход» разрушен, а сейфы вскрыты, велика. И что с Маркосом случилось что-то ужасное.

Чтобы скоротать время, она навела порядок в квартире, вспомнив, что Саввас возвращается на следующий день. Потом стала искать в гардеробе матери что-нибудь, в чем бы она выглядела не такой старомодной. Ни цветочные, ни геометрические рисунки теперь ее не красили, а пастельные тона подчеркивали бледность. В конце концов она выбрала зеленое платье-рубашку. Этот цвет когда-то ей шел, но сейчас ничто не могло улучшить ее внешность. Бесформенное, на пуговицах платье скрывало беременность.

Стоя перед зеркалом, Афродити поняла, как похожа на мать. У нее были отцовские глаза, но ростом и фигурой она была в Артемис. По крайней мере, волосы еще оставались каштановыми. За последние месяцы они отросли на несколько дюймов, и теперь Афродити скалывала их сзади заколкой. Она не была еще готова к короткой универсальной стрижке, популярной среди пожилых киприоток.

Афродити взглянула на часы. Кроме обручального кольца, это была единственная оставшаяся у нее ценная вещь.

Время пришло. Она зашнуровала зимние ботинки на низком каблуке, надела плащ и повесила на плечо сумку на длинном ремне. Внутри лежали ключ, кошелек и квитанция из ломбарда. Афродити вышла из квартиры.

На лестничной площадке она внезапно остановилась. Жемчужина! Бархатный мешочек с ней остался лежать в ящике прикроватной тумбочки. Афродити не могла уйти без своей жемчужины. Пусть она станет ее талисманом! Она лелеяла мечту больше сюда не возвращаться.

Она вошла в квартиру, взяла мешочек и снова вышла.

Афродити понимала, как рискует, отправляясь в оккупированную часть острова, и на мгновение заколебалась. Справедливо ли это по отношению к ее еще не родившемуся ребенку? Только убедив себя, что едет на поиски отца малыша, она окончательно решила не возвращаться.

Глава 26

Было пять вечера. Афродити должна была встретиться со своим проводником до наступления сумерек. Времени было предостаточно, но она все равно боялась опоздать. Что-то ей подсказывало, что ростовщик вряд ли проявит сочувствие.

В душе смешались страх и возбуждение.

Улицы не освещались, и она шла осторожно, чтобы не споткнуться о вывалившиеся из разбитой мостовой булыжники или куски каменной кладки. Ботинки были жесткие и неудобные, и ей казалось, что на ногах у нее деревянные колодки.

Людей на улицах почти не было. Афродити миновала группу греческих солдат, стоявших на углу, но они, похоже, не обратили на нее внимания. Они курили и смеялись над анекдотом, который рассказывал товарищ. Афродити увидела женщину с двумя маленькими детьми. Они выглядели очень бедными, но в руках у девочки была буханка хлеба. Афродити почувствовала его аромат, когда они проходили мимо.

Ей вдруг страшно захотелось есть. Любимая кондитерская находилась неподалеку, но она не могла пойти туда сейчас — времени уже не оставалось.

Наконец Афродити добралась до назначенного места встречи. Свет в лавочке не горел, на окне висела табличка: «Клейсто» — «Закрыто». Она едва не расплакалась.

Афродити уставилась на темную витрину, делая вид, что рассматривает выставленные в ней товары. Там было множество настенных и наручных часов, серебряных рам, икон и других ценных вещей. Когда-то они были дороги их хозяевам — теперь же выглядели просто хламом.

Афродити была на улице одна.

Она представила, что ее аквамарины лежат в укромном месте где-то внутри лавочки. Возможно, их уже продали. Было не время для переживаний, но Афродити вдруг заволновалась. Неужели ее обманули? У нее был всего лишь клочок бумаги без какой-либо подписи.

Спустя мгновение рядом с ней притормозил джип. Стекло опустилось, и мужской голос резко спросил:

— Папакоста? — (Афродити кивнула.) — Садитесь.

Прошло время, когда ей открыли бы дверь. Она еще к этому не привыкла.

Водитель не заглушил мотора и, едва она села на пассажирское место, рванул с места.

— Значит, так. Я довезу вас до перекрестка в десяти милях от Никосии. Там будет ждать человек. Оставшиеся двадцать миль повезет он. Потом пойдете пешком. — Он был краток и говорил с греческим акцентом.

— Пешком? — воскликнула Афродити. — Но…

— Там недалеко. Вы будете не одна, — раздраженно перебил ее водитель. — Потом, если повезет, вас встретят у колючей проволоки.

Если повезет… Он произнес это так буднично. Что она могла возразить? Какой у нее был выбор?