Восход

Ее голос! Маркос похолодел. Он узнал голос, он слышал его раньше. Не может быть! Он вспомнил, как занимался любовью с Афродити в последний раз, как она стонала и всхлипывала. В тот раз это было от наслаждения. Маркос узнал ее голос, но фигура, мелькнувшая на мгновение перед ним до того, как ее загородили солдаты, была совсем не такая, как у женщины, которую он знал.

Солдаты не увели Афродити далеко. Прижав к бетонной стене «Восхода», они изнасиловали ее. Несколько жестоких ударов лишили ее способности сопротивляться. В конце концов у нее не осталось сил даже кричать.

Хусейн взял бинокль у Василиса. Он не видел, что происходит в проходе между зданиями, но что-то привлекло его внимание. Какое-то движение напротив отеля. Мелькнула белая рубашка. Он настроил фокус.

Там был мужчина! Он наблюдал за происходящим. Это был Маркос.

Хусейном овладело какое-то странное чувство. Он потерял способность мыслить логически. Вернул бинокль Василису, развернулся и бросился к двери, ведущей на лестницу. Задыхающийся Халит выбрался на крышу как раз в тот момент, когда сын ринулся вниз. Хусейн не стал ничего объяснять.

Афродити сползла по стене «Восхода» и скорчилась на земле. Солдаты переговаривались, не зная, что делать. Оставить женщину здесь они не могли. Ее необходимо было доставить назад. Если бы не это, они, скорее всего, прикончили бы ее прямо на месте. Спрятать тело не составляло труда. Но если они ее убьют, возникнет слишком много вопросов. И обещанных денег тогда им не видать.

Не понимая ни слова, Афродити знала, что они спорят о ее судьбе.

Солдаты рывком подняли ее. Удивительно, но ее плащ был по-прежнему застегнут на все пуговицы и даже пояс не развязался.

Выскочив через пожарный выход в переулок, Хусейн увидел, как солдаты волокут к главной улице нечто похожее на тряпичную куклу. И понял, что опоздал с помощью…

К Хусейну вернулась способность соображать: если его увидят, он подвергнет опасности две семьи. И без всякой пользы!

У него отчаянно колотилось сердце. В душе боролись совесть и чувство долга. Хусейн вжался в стену: на нем была ночная рубашка, а в ней трудно остаться незамеченным.

Рано или поздно Маркос должен будет пройти по переулку и войти в отель через пожарную дверь. Что он делал ночью в городе? Хусейн содрогнулся от мысли, что могло случиться, если бы солдаты увидели, что дверь приоткрыта.

Меньше всего ему хотелось встречаться с Маркосом, поэтому он развернулся и проскользнул внутрь.

Маркос старался оставаться незамеченным, но мысль о том, что женщина могла и в самом деле быть Афродити, заставила его выйти из укрытия.

Солдаты волокли женщину, крепко ухватив ее с двух сторон под руки. Ее голова безвольно свешивалась на грудь, ноги подгибались. Солдаты шли в ногу в направлении гостевого дома и не заметили мужчину, который за ними наблюдал.

Афродити была в полуобморочном состоянии, но заставила себя разлепить распухшие от побоев глаза. Неужели Бог наконец сжалился над ней и отправил ее в рай, воспетый художниками и поэтами? Ее муки прекратились… Светит луна… Пришел Маркос. Вот он проводит рукой по волосам, знакомым жестом пропуская шелковистые пряди между пальцами… Да, это точно Маркос. Она хотела позвать его, но разбитые губы не повиновались.

Любопытство Маркоса было удовлетворено, и он снова спрятался.

Хусейн так торопился, что зацепился за что-то и чуть не упал. Нагнувшись, чтобы высвободить ногу, обнаружил, что та запуталась в ремешке от сумки. Он захватил находку с собой и быстро поднялся на крышу, чтобы поговорить с отцом и Василисом Георгиу.

— Они ушли, — сообщил он.

— Интересно, кто она… Ты ее видел? — спросил Василис.

— Видел, но мельком, — ответил Хусейн. — Даже не знаю, жива ли она.

— Бедняжка, — пробормотал Халит. — Подонки… Беззащитную женщину…

— Только не говори ничего матери, Марии и Ирини! — с жаром воскликнул Василис. — Ни в коем случае!

— Разумеется, кириос Георгиу.

— А то они умрут от страха, — прибавил Халит.

— Что это у тебя в руках? — поинтересовался Василис.

— Подобрал в переулке. Думаю, это сумочка той женщины.

— Есть что-нибудь внутри? — спросил Халит. — Что могло бы помочь установить ее личность?

Хусейн расстегнул молнию и высыпал содержимое. Кошелек, ключ и бархатный мешочек. В кошельке несколько банкнот и полдюжины монет. Он тряхнул мешочек, и что-то высыпалось ему на ладонь. Все трое склонились, чтобы рассмотреть, что это.

— Когда-нибудь видели такую крошечную жемчужину? — удивился Халит.

Хусейн бережно положил жемчужину назад. Содержимое сумочки ничего не сказало им о ее хозяйке.

— Я пойду спать, — сказал он.

Он отвернулся, чтобы отец и Василис не заметили навернувшихся на его глаза слез.

«Кто бы ни была эта несчастная, я не смог ей помочь», — подумал он.

Хусейн сердился на себя, но еще больше он был зол на Маркоса Георгиу.

— Аллах белам версин, — прошептал он. — Покарай тебя Господь, Маркос Георгиу! Ты ведь все видел.

Хусейн забылся сном, наполненным кошмарами и криками. Сумочка Афродити лежала у него на тумбочке.