Восход

Осторожно оглядываясь, я обошел амбар, завернул в сад и хотел было пройти к знакомому сараю. Случайно взглянув на дверь черного хода из дома, я вдруг увидел человека на выступе крыльца, он сидел ко мне спиной. Думая, что это Федя, я едва его не окликнул. А всмотревшись, едва удержался от восклицания. Это был не Федя. Это сидел Жуков Ванька. Что он тут делает? Вот повернул голову к саду, посмотрел на тропу, вот взглянул в мою сторону, но я уже успел спрятаться за стену сарая.

«Да он вроде часовым у них, — догадался я. — Но где же Федя?»

Ни окликнуть, ни свистнуть нельзя.

Переждав, заметил, что хромой Ванька нет-нет да клюнет носом. Значит, самогон и на него подействовал. Таким же путем, в обход вернулся обратно и решил зайти к дому с той стороны, посмотреть в щель окна, горит ли в доме огонь.

Дверь на парадное крыльцо, как всегда, закрыта, а если меня заметят из окна и поднимут тревогу, можно отбежать и свистнуть Ивану Павловичу.

Но света в доме уже нет. Всюду тихо. Сквозь занавеску окна ничего не видно. Вдруг откуда-то я услышал совсем тихий короткий звук, похожий на шипенье гуся.

Кто это? На всякий случай вынул наган. Шипенье вновь повторилось. Оно, как мне показалось, шло с парадного крыльца.

«Будь что будет», — решил я и, держа наган со взведенным курком, подошел к стене крыльца. Пусть только появится кто-либо! Но кто появится? И кто будет дежурить на крыльце, если дверь в дом не открывается?

— Тсс! — прошипело почти рядом. — Петя?

— О, бес! — прошептал я.

— Иди сюда, — высунулся Федя из крыльца.

— А я чуть не наткнулся на одного человека.

— На своего друга, хромого идола?

— Сидит, дремлет. Где Василиса?

— Она против окна в кухне стоит. Нас ждет и за Ванькой приглядывает. Из города приехали?

— Ты разве не слышал?

— Какая-то подвода мимо промчалась.

— Это в погоню за бодровским председателем. Что в доме?

— В доме спят, но вот беда…

— Какая?

— Один из них, а кто — не знаю, вышел, и до сих пор его нет.

— Куда направился?

— В сад тронулся, тропой к речке. Эх, была бы винтовка, рискнул!

Помолчав, Федя внезапно и заманчиво шепнул:

— А не снять ли нам хромого?

— Не надо. Крик поднимет. У него, конечно, наган.

— Где наши? — спросил Федя.

— В поднавесе амбара. Ждут нас с тобой.

— Много их?

— Вполне хватит. Пойдем к ним. Там все решим, что делать дальше.

Делая круг подальше от дома, мы направились к амбару.

Опять по мокрой, росистой луговине, опять по крапиве и цепким репьям.

Иван Павлович, завидев нас, пошел навстречу. Я познакомил его с Федей, и втроем направились к остальным.

Федя рассказал им все, что знал.

— Значит, часовой? — проговорил Иван Павлович. — Он тебе знаком, Федя?

— Еще бы. — И Федя взглянул на меня, будто хотел сказать, что и мне он неплохо знаком.

— Стало быть, ты здесь председатель комбеда?

— Только что выбрали.

— Это как раз и для тебя и для нас подходяще.

Он обратился к красноармейцам:

— Друзья, вот что. План такой. Митя и ты, Сема, пойдете и станете во-он за тот угол дома, недалеко от крылечка, где дремлет часовой. Держаться, конечно, тише. А тебе, Федя, главное поручение. Ты зайдешь со стороны сада, из глуби, и тропкой направишься к дому. Насвистывай какую-нибудь песенку. Словом, твое право, как предкомбеда, в любое время дня и ночи ходить куда хочешь. Мало ли разных дел у тебя по твоей должности! Как бы случайно — случайно, слышишь! — вдруг увидишь часового. Удивись, всплесни руками — и к нему. Знаками покажешь: нет ли, мол, закурить? Он тебя знает — и, конечно, ни в чем не заподозрит. А мы будем начеку. Идите, ребята. Митя, Сема!

Снова пришлось Феде пробираться глухим мокрым садом, чтобы, дав крюку, выйти по тропе к дому.

Подождав немного, пошли и мы с Иваном Павловичем, оставив Брындина с красноармейцем на месте. Брындин, провожая нас, тихо засмеялся.

— На одного зайца пять охотников. Да я бы его один схапал.

— В этом сомнения нет, — согласился Иван Павлович, — но ведь ты от удовольствия завизжишь, как недорезанный боров.

— Не утерплю.

— А надо тихо.

Мы с Федей умолчали перед Иваном Павловичем, что один скрылся. Пусть потом выяснится, кто это был. Еще ругаться начнет предчека!

Хромой сидел по-прежнему на крыльце и клевал носом. Он не был солдатом и не знал обязанностей часового.

Подойдя к двум красноармейцам, стоявшим за углом дома, Иван Павлович наказал им строго следить за Ванькой, а главное — напасть на него при удобном случае неожиданно и не дать закричать. Сами мы зашли за сарай и уже оттуда наблюдали, как развернется дело.

Иван Павлович слегка коснулся меня локтем. В это же время страшно взвыл Архимед, будто ему в каморку сунули горящую головню. Нет, взвыл он по другой причине. По тропинке из сада сначала осторожно, а затем быстрее шагал Федя. Шел он, беспечно размахивая прутиком, и тихо насвистывал «В саду ягодка-малинка», что вполне соответствовало месту и времени.

Хромой, видимо, спал. Его действительно, если подкрасться, можно взять голыми руками. Но кто знает, вдруг что-нибудь шумнет под ногами или приклад о что-нибудь заденет. Нам видны и красноармейцы. Нет-нет, а они выглянут из-за угла.