Восход Акроникса (СИ)

- Ну что мне теперь, попросить у тебя прощенья? - он едва не расхохотался, отчего молодого человека передёрнуло. - Осколки Хроногресса разбросаны по многим местам и мне одному собрать их довольно проблематично. Наемники же ненадёжны, их всегда можно перекупить или они вдруг передумают рисковать своей жизнью. А вот мстители. Мстители - совсем другое дело, вы идете до конца, ни перед чем не останавливаясь и ничего не боясь. Огонь, что выжигает вас изнутри, даруя силы двигаться сквозь преграды, которые заставили бы любого иного повернуть назад, вас же и ослепляет. Ты же - сын преследуемой всем Пантеоном Воющей Ведьмы и её любовника ренегата. У тебя не было бы никого во внешнем мире, кто смог бы помочь и ты бы с готовностью ухватился за любую возможность, лелея мечту отомстить. Мне же лишь оставалось эту возможность подкинуть.

С этими словами он мельком взглянул на Яла, а молодой человек, сцепив зубы и до боли, в пальцах зажав нож в руке, угрожающе подался вперед. Ему почти не приходилось стараться, чтобы изобразить гнев, гораздо труднее было сохранить холодную ясность мыслей.

Про себя Викар подумал, шаг первый - заставить Отмеченного Бездной полагать, что все идет строго по его плану. И судя по довольному виду того, своей "злостью" парень попал в цель.

- Для каждого дела необходим свой инструмент и своя мотивация. Яркий пример - тот же Ялазар. Дурак дураком, абсолютно бесперспективный и недостойный служить моему повелителю отброс. Но стоило отправить его помогать второму дураку - тебе, - разговорившийся Ульф, изящно вывернув руку ладонью вверх, указал на молодого человека, - и вот вы уже смогли совместно добиться чего-то более ли менее стоящего. Хотя, конечно, ваш поход в Кавенон едва не стоил мне влияние на тирана полиса, но нет худа без добра. Вы умудрились заключить сделку с Пророком, а что может быть лучше, чем всегда знать, где сейчас находятся твои марионетки?

Все это время повелитель костей не двигался с места, не желая подчиняться Ульфу и не в силах помочь товарищу, он лишь беспомощно наблюдал, как последний идет навстречу противнику, который явно тому не по зубам. В глубине души он истово надеялся, что у Викариана есть хоть какой-то план.

Вик сквозь стиснутые зубы прошипел:

- Как я понимаю, он делал это в надежде прикончить третьего, самодовольного дурака, стоящего сейчас перед нами. - шаг второй. Усыпив бдительность Ульфа, нужно было разозлить его, заставить самого совершить ошибку.

Кожа перчатки скрипнула, кулак Ульфа сжал обух меча сильнее.

- Да уж, мне и вправду стоило догадаться, что этот болван таки заведет дружбу с подобными себе. Вы, словно трупные черви, тянетесь друг к другу, сплетаясь в отвратительные клубки. - он неопределённо мотнул головой куда-то за спину парням. - Вон, даже слугу апостола Бродячего Ужаса где-то раздобыть умудрились.

В этот момент Вик внезапно понял. А ведь Ульф прав, они с Ялазаром давно уже не просто знакомые и даже не товарищи, прикрывающие друг другу спину в бою, но друзья. У него до этого никогда не было никого, кого он мог назвать бы другом. Братьев он любил, но их не связывали ни интересны, ни увлечения, да в общем-то ничего, кроме родства. Наверное, потому его так неприятно удивила правда о повелителе костей, о том, кому он служил все это время и куда вел его.

Однако вставал вопрос, предал ли он его, использовал ли в своих целях или просто увидел в нем последний шанс спастись от того, что так ненавидел, жизни вечного слуги. Раба, коим добровольно стал тот же Отмеченный Бездной.

- Если мы так тебе противны, зачем ты вообще выполз на свет? Зачем решил явиться сегодня лично, а не наблюдать из своей крысиной норы, как привык это делать? - Викар обошел пустой стеклянный стол, стоявший в самом центре основания перевернутой пирамиды, мимоходом отметив проскальзывающие внутри его искорки звезд. - Да и хотя я ошибся насчет Яла, тебе он оказывается тоже не помощник. Опять просчитался умник?

Издали стали слабо доноситься звуки ударов и в них пение рапиры слышалось чаще, чем усталое звяканье алебарды стража. Агонис был совсем рядом, ещё немного и он доберется до древней машины. Улыбка на лице Ульфа почти исчезла и он, стараясь не выпускать молодого человека из виду, глянул вниз, а после, снова переведя взгляд на Вика, тяжело вздохнув, произнёс.

- Слово повелителя превыше всего, я не могу позволить случаю или подобному вам огребью решать судьбу всего нашего мира, за который сражается мой господин. - по его голосу стало понятно: его бы воля, он бы никогда в жизни так не поступил, не явился бы сам. Но Ульф являлся мечом в руках Антемоса, живым, думающим, самостоятельно принимающим решения, но всего лишь оружием. А оружие не смеет, да и не может ослушаться того, кто держит его.