Восход черного солнца

— Я не могу, — пролепетал Дэмьен. Пытаясь вложить в слова столько страха, сколько вообще возможно. Сейчас, перед лицом пыток, это даже было нетрудно. — Он сказал, что барьер не позволит. Сказал, что блокада абсолютная, в обоих направлениях…

— То есть ты не можешь предать его, — заключила она. — Даже чтобы спасти себя от боли. — В глубоко ввалившихся глазах ее промелькнуло разочарование. — Жаль. — Тут она вновь помрачнела и вновь вздернула его голову за волосы. — Но тебя это не спасет, — прошептала она.

Священник зажмурился, чтоб не видеть нечеловеческой глубины ее глаз. Было в ее слепой алчности что-то такое, отчего при одной мысли о контакте у него душа уходила в пятки. Это была не жажда Видения, как у Сензи. Даже не исступленная жажда власти. Что-то еще. Что-то пряталось за всем этим, в самых извращенных глубинах, где от человеческой души оставалась лишь малая доля, еще цепляющаяся за тело, вмещавшее ее, точно надеясь с ним воссоединиться. Неужели простой голод сделал это с женщиной? Или все-таки чье-то чужое вмешательство, кого-то, кто питался распадом души? Он вспомнил о фигуре, стоявшей за ее плечом, и попытался понять, какова его роль в их взаимоотношениях.

И тут Дэмьена охватил ее голод. Темный, омерзительный, отталкивающий, но на этот раз он был направлен на другую точку. Мысленные ее пальцы нащупывали края барьера, пытаясь Творением заставить его покинуть плоть. Хотя Дэмьен не сомневался в искусстве Охотника, он также знал, что упрямство Хозяйки заходит гораздо дальше разумных пределов, и содрогнулся, представив, что станется с ним, если она сумеет расколдовать Защиту Тарранта прежде, чем ее поразит волна Фэа.

«Ну где твое землетрясение, Охотник?» Он перебрал все возможные причины неудачи — Джеральд Таррант слишком ослаб, чтобы Творить; талисманы слишком сильны, чтобы сломаться; вступила в силу запасная система защиты, которую они не заметили… Но ничто не пугало его больше простого предположения, что сама земля может не пожелать сдвинуться. И все. Даже если все их планы безукоризненны, даже если Таррант выполнил все, что наметил… сейсмическая активность подчиняется собственным законам, и все Творения мира не могут эти законы изменить. Да, шансов у них было много, но что, если недостаточно? Что, если их предала сама земля, отняв у них драгоценное время?

«Тогда я мертв», — хмуро подумал он. За спиной сцепленные пальцы его перебирали ремень, стягивающий запястья. Толстая кожа, но мягкая; он развязал узлы. Мысли Держательницы копошились, как черви, в его мыслях, но ее интересовал только барьер Тарранта.

«Оставайся в Творении, — мысленно молил он ее. — Только оставайся в Творении».

Ему казалось, что время замедлило свой ход, точно враг сумел как-то изменить законы его течения; ему казалось, долгие минуты прошли с тех пор, как он нащупал конец ремня, стягивающего запястья, и начал раздергивать узлы, ослабляя путы. Он говорил себе, что должен быть готов к тому, что их план провалился. Готов освободиться сам и готов сам выбраться отсюда. Он прижал большой палец к ладони и попробовал, насколько легко ходит рука, проверяя, сможет ли освободиться одним рывком. Грубый ремень врезался в запястья, но это он сам натянул его. Один хороший рывок и… Кожу он сдерет, конечно, но руки будут свободны. Он прикинул расстояние от себя до женщины, потянулся было Познанием к ее слугам, определяя их местонахождение… и остановился, кляня себя за легкомыслие. Творить нельзя. Казалось, что прошли уже часы, что в его обороне уже появилась брешь, а она пустила в ход всю свою силу, сметая охранительный барьер… А земля по-прежнему молчала. Сумел ли Таррант обезвредить талисманы или он все еще сражается с ними? Сможет ли он вообще вызвать ударную волну?

Но вот женщина отвалилась от него, и щупальца втянулись в ее глаза. И он увидел в них ярость и понял с ужасающей ясностью, что она почуяла некую скрытую за барьером тайную цель. И остановила Творение.

Все кончено. Они погибли.

— Пожалуй, все же придется испробовать пытки, — холодно объявила она.

Дэмьен с отчаянием огляделся, напрягая мышцы связанных рук. И уже подобравшись для прыжка, для отчаянного рывка к свободе, он бросил взгляд на восточную стену, от которой все сильнее веяло мягким теплом, и понял, что это означает. Его охватила полная безнадежность.

Свет. На востоке разгорался неяркий свет.

Солнце восходит. Он вдруг осознал, что Темные исчезли — наверняка сбежали вниз, под землю, в тайные укрытия. Таррант уже бессилен. Если он до сих пор не справился с талисманами, значит, и не справится. И Дэмьену не поможет. Последняя его надежда умерла с уходящей ночью.

— Что такое? — вдруг спросила женщина. Она почувствовала в нем какое-то изменение, но еще не поняла — какое. Она тоже повернулась к восточной стене, спиной к Дэмьену. — Что за новые штучки…

Взгляд ее стал жестким, и он услышал, как она что-то бормочет — ключ? — и Познание спеленало его, выдавливая информацию, обрывая его связь с рассветом, с Таррантом…