Восход черного солнца

- Они теперь знают, что это звенья одной цепи. Они знают, что вы главная сила. Священник настаивает, чтобы встретиться сначала с вами. А посвященный жаждет убить вас - или еще хуже - за все, что вы с ним сделали. - Демон остановился. - Прикажете рассказать еще что-нибудь?

- Не надо, - последовал ответ. - Достаточно.

В глубине горла родилось сдержанное рычание.

- Они идут сюда? Прекрасно. Мы подготовимся. Это приказ, Калеста. Ты понял? Следи за ними. Обезоружь их. Возьми их в плен. Не упусти ни шанса. Ничего не изобретай. Только свяжи их и приведи ко мне. Ко мне. Я сам займусь ими.

Калеста поклонился. Обсидиановое лицо слегка исказилось - слабый намек на улыбку, складка на зеркальной поверхности.

- Как скажете, - ответил демон.

43

Немного не дойдя до поверхности, они остановились и сложили наземь, прямо в грязь, всю свою ношу. Как только стало ясно, что больше они никуда не двинутся, Хессет, хрипло всхлипнув, опустилась на пол и спрятала голову в коленях. Сиани помогла Дэмьену уложить на пол тело Тарранта. Оно было холодное, совсем мертвое, и они оба боялись того, о чем не осмеливались говорить. Они боялись, что дух Охотника и вправду покинул тело.

"И что тогда? - думал Дэмьен. - Что, если все без толку?"

Они вдвоем осторожно раскутали бесформенный сверток. К шерстяной ткани пристали кусочки сгоревшего мяса и засохшей крови, которые отрывались от тела Охотника, когда с него снимали покрывало; из свежих ранок закапала кровь, все тело покрылось ею и выскальзывало из липких рук. К тому времени, как они освободили тело от обмоток, все руки Дэмьена были в крови, и к ним пристали, точно приклеились, черные угольки.

Но тут Сиани окликнула его:

- Смотри.

Она указала на обнаженную руку Охотника, на глубокую борозду, прожженную полосой раскаленного добела металла. Почерневшая кожа разошлась, обнажив мышцы и нервы, облепленные окровавленным пеплом. Но кости уже не было видно. У Дэмьена перехватило дыхание. Он склонился пониже над рукой, чтобы удостовериться.

- Боже...

- Он исцеляется, - прошептала Сиани.

Дэмьен взглянул на тело - других признаков жизни пока не наблюдалось, зато во множестве присутствовали признаки смерти. В его душу медленно закрадывалось восхищение. И ужас.

- Он должен был постоянно заживлять свои раны, чтоб выжить. Он притягивал Фэа, здешнее слабое Фэа, и восстанавливал сожженное огнем... Бог мой! - Он посмотрел на лицо Тарранта - на то, что от него осталось, и липкие руки его сами собой сжались в кулаки. - Это продолжалось бы до скончания веков. Он никогда не смог бы погасить огонь Творением, он никогда не смог бы освободиться. Все, что он мог...

Священник осторожно задействовал Познание; самая эта попытка причиняла боль.

- Он в ловушке, - выдохнул Дэмьен. - Он все еще безнадежно состязается с огнем. Он даже не знает, что его уже спасли.

- Ты можешь пробиться к нему Творением?

Священник покачал головой:

- Он впитает меня, как пищу. Даже не поймет, кто я и что я.

- Так что же делать? - В голосе Сиани появились истерические нотки, и его чуть самого не затрясло. Усилием воли он сдержал себя. Не хватало еще потерять разум и поддаться слепым эмоциям.

И Дэмьен закатал свой рукав, открывая рану на руке. Наскоро наложенная повязка уже пропиталась кровью, и, когда он стал разматывать ее, кровь закапала на землю. Голова его кружилась, боль горячо пульсировала в руке, но он уже настолько привык к этому, что почти не замечал ее. Сцепив зубы, он наконец отодрал повязку и прижал руку к себе, чтоб кровь не текла зря. А свободной рукой скомкал мокрую ткань и поднес ее к губам Тарранта. К тому, что осталось от его губ. И сдавил.

Кровь. Красная, горячая, густая. Она брызнула на губы посвященного, слегка увлажнив их. Священник сдавил сильнее, и тонкая струйка просочилась меж разжатых зубов.

- Пей, - велел Дэмьен. Хриплый шепот его был полон не то ненависти, не то тревоги. - Пей, дьявол тебя возьми!

- Дэмьен, он же не...

- Да! По крайней мере был им. Он сам говорил, что таким способом его можно накормить, если понадобится. Я бы сказал, что ему уже понадобилось.

Он прижал скомканную ткань к ране, и та впитала свежую кровь, как губка.

- Пей, - шептал он, выжимая драгоценную жидкость в рот Тарранта. - Или, видит Бог, я оттащу тебя обратно и сам швырну в огонь...

Краем глаза он заметил мимолетное движение. Во рту мелькнул влажный блеск - кончик языка? Он выжал еще каплю и увидел, что губы слабо шевельнулись. Кожа на горле слегка задрожала, затвердевшая корка треснула и разошлась. Под ней показалась новая кожа, бледная, влажная.

Дэмьен отшвырнул повязку, которую прижимал к ране, собирая кровь, и приложил руку ко рту Охотника. Острые зубы впились в мясо - слепой, отчаянный отклик на присутствие пищи. Дэмьен, стиснув зубы, терпел боль, а пещера плыла и кружилась перед глазами. "Спокойно. Он не знает, где он. Он не знает, кто ты".